Наречённая призрака
Шрифт:
– Но что мне там делать? – растерянно спросила Снежана.
– Не знаю! – раздражённо ответила мать, занятая приготовлением завтрака для семьи. – Раньше надо было думать! До того как ты туда направилась…
– Откуда мне было знать, что там опасно? Или что мы потомки тех предателей? – пробормотала девушка.
– Теперь знаешь! – Стояна с преувеличенным усердием принялась замешивать тесто для хлеба, упорно не глядя на неё. – Ты же умная девочка, должна понимать, что такие вещи… не обсуждаются за обеденным столом. И потом, не так-то всё просто было тогда…
– Для эльфов всё было просто… – возразила Снежана, подумав, что если мать права, то почему это всё же было семейным секретом?
– Ну что ж!
Стояна в ярости обернулась и смерила девочку ненавидящим взглядом. Тяжело было выгонять собственную дочь, лишь потому и пыталась объяснить ей, что должна думать и о других детях, но эта неблагодарная дрянь этого не ценит, не
– Да ты с ними прекрасно поладишь! – женщина вернулась к готовке, бормоча что-то неразборчивое. Наконец, она снова взяла себя в руки. – Я соберу еды тебе на дорогу, сходи пока… с подружкой попрощайся… Не позже завтрего ты должна уйти.
Снежана на деревянных ногах вышла из дома, едва замечая, что братья и сестра старательно сторонятся её, будто она в одночасье стала прокажённой. Она зажмурилась от яркого дневного света и растерянно осмотрелась, словно увидев деревню в первый раз. Реальность происходящего не укладывалась в голове, будто всё это происходило с кем-то другим, не с ней, а она всего лишь наблюдала со стороны. После короткого раздумья она решила пойти к Улите. В её сердце теплилась слабая и несколько наивная надежда, что та сможет как-то помочь. К её удивлению и разочарованию, мать Улиты, обычно радушно её встречавшая, равнодушно скользнула по ней взглядом и даже не пустила на порог, сухо сказала подождать и исчезла в доме. Вскоре, после явно неприятного разговора, Улита выскользнула из дома, смущённая.
– Не надо тебе сюда больше ходить… – проворчала она, избегая смотреть на Снежану.
– Почему? – растерянно спросила подруга.
Да, между ними до сих пор оставалась определённая неловкость, но она никак не ожидала, что её приход будет нежелателен. Снежана хотела сказать что-то ещё, но смогла лишь снова выдавить из себя:
– Почему?
– Почему? Ты ещё спрашиваешь? – чересчур поспешно рассердилась Улита. – После того как ты привела этих призраков сюда?
Снежана какое-то время молча смотрела на подругу, не в силах вымолвить ни слова из-за невероятной несправедливости.
– Я привела? – пробормотала она, с трудом сдерживая слёзы и отчаянно подыскивая слова. – Это ты хотела туда пойти… Ты убедила меня… называла меня трусихой, когда я отказывалась…
– Но идти-то не заставляла? – раздражённо прервала её Улита.
Девушка не знала, куда девать глаза. Она прекрасно понимала, что неправа, и то, что подруга озвучила это, её только ещё больше разозлило.
– И вообще, это тебя хотел призрак того эльфа… Так что он последовал за тобой, а не за мной! Не я ж виновата в том, что ты потомок тех, кто их предал…
– Я же об этом даже не знала… – едва слышно прошептала Снежана, заливаясь слезами.
– Ну, тут я тоже ни при чём, – проворчала Улита. – Батрачка, якобы утонувшая тринадцать лет назад, была мамкиной двоюродной сестрой, так что…
У Снежаны резко высохли слёзы, и она посмотрела на бывшую подругу, с ужасом кое-что осознав.
– Подожди, так значит ты обо всём знала? Ты специально привела меня в таверну? Заманила меня туда?
– Ещё чего! Я об этом узнала только когда мы вернулись, – поспешно ответила Улита: слишком поспешно, чтобы это было правдой. – После того, что там произошло, знаешь ли… невозможно было таиться!
– Твой брат «нашёл» то место, – протянула Снежана, не слушая её и глядя на бывшую подругу тем самым пронзающим душу взглядом, которого так боялись жители деревни. – И рассказал тебе, зная, что мы везде ходим вместе… Рассчитывая, что мы туда пойдём, что ты наверняка сможешь меня уговорить, и я не буду ни о чём подозревать… Всё твоё семейство сговорилось против меня!
– Это твоя семейка начала! Ишь ты, строит тут из себя оскорблённую невинность, – проворчала Улита.
– Но я-то вам ничего не сделала! Я думала, что мы подруги! – в отчаянии воскликнула Снежана, – родители и бабка гонят меня обратно в таверну, чтобы призраки оставили деревню в покое… Они хотят попросту принести меня в жертву!
– Вот и славно, – обронила Улита.
Снежана вздрогнула и молча уставилась на подругу, слишком ошеломлённая, чтобы осознать этот жестокий ответ. Улита старательно отводила взгляд. Вообще-то Снежана ей действительно нравилась, и она всегда смеялась над теми, кто боялся её пронзительного взгляда, которого сама ничуть не страшилась. До сих пор. Казалось, что-то зловещее уже обволокло Снежану, и если она нечаянно посмотрит в эти глаза, то это что-то перетечёт и на неё. Подруга угадала: она действительно всё знала заранее и сознательно вела её к таверне. Правда, она никак не ожидала того кошмара, что ждал их там, никто из непричастных не мог знать, что именно могло там произойти. Когда они вернулись, и Улита всё рассказала матери, та была в ужасе, что чуть
Снежана медленно плелась домой, раздавленная предательством родных и подруги и слишком ошеломлённая, чтобы плакать. Деревня выглядела сонной и спокойной, не подозревающей о подкрадывающейся к ней потусторонней мгле. Навстречу ей шла батрачка одного из богатых домов с корзинкой, полной яиц. Девушка напевала весёлую песенку, и всё вокруг было таким тихим и благостным, пребывающим в блаженном неведении о происходящей несправедливости. Вдруг Снежана вздрогнула и замерла с широко раскрытыми от ужаса глазами: в конце глинобитной дороги она увидела призрачную кавалькаду. Умертвия медленно ехали ей навстречу, заглядывая в окно каждого дома, будто бы ища кого-то. Когда они, поравнялись с батрачкой, один из них посмотрел на Снежану, и она узнала в нём эльфийского призрака из тех, что были в таверне. Его губы скривились в жестокую усмешку, и он обнажил меч. Глядя обмершей от ужаса девушке прямо в глаза, эльф подъехал сзади к ничего не подозревающей батрачке и наотмашь махнул мечом, обезглавив её. Пока Снежана, окаменев, смотрела как голова девушки упала в корзинку, а её тело, спотыкаясь, прошло ещё несколько шагов, не в силах отвести взгляд от этого жуткого зрелища, всё вокруг изменилось. Призрачная кавалькада обрела плоть и теперь бесновалась по деревне. Эльфы скакали с оглушительным гиканьем, убивая всех на своём пути и поджигая дома… Воздух заполнился пением стали, предсмертными криками людей и холодящим душу воем умертвий. Снежана зажмурила глаза и зажала уши руками в наивной и бесплодной попытке вырваться из этого кошмара. Она пришла в себя от того, что кто-то тряс её за плечо и далёкий голос спрашивал, что с ней. Девушка подняла взгляд и вздрогнула, увидев батрачку живой и невредимой, медленно осмотрелась – деревня тоже была в полном порядке, никаких признаков нападения и разорения. Снежана снова уставилась на служанку, слегка отшатнувшуюся от неё, но так и не смогла из себя выдавить ни слова. Батрачка отдёрнула руку и поспешила дальше по дороге, постоянно оглядываясь и бормоча что-то о чёртовых заклинателях духов. Снежана какое-то время смотрела ей вслед, всё ещё в растерянности от увиденного, затем повернулась и уставилась на своё отражение в окне ближайшего дома. Теперь она поняла, почему батрачка отшатнулась от неё с таким ужасом – её лицо было мертвенно бледным, а взгляд почти безумным. Она даже уже почти не удивилась, когда предводитель эльфов, её самоназваный жених, вдруг появился позади неё в отражении. Он посмотрел ей прямо в глаза, зловеще усмехнулся и исчез. Снежана вздохнула и снова огляделась. Что это было? Отголоски прошлого? Будущего? Просто наваждение? Ясно было одно – она должна была покинуть деревню. Неважно, кто был во всём виноват – если она не уйдёт, станет только хуже, постепенно будет втянуто всё больше и больше непричастных людей. Она снова вздохнула, размышляя что же ей делать, как вдруг из дома, перед чьим окном она всё ещё стояла, выскочила старуха и прогнала её прочь, изрыгая проклятия и размахивая какой-то тряпкой. Девушка медленно пошла дальше по улице, она направилась было домой, где мать обещала ей собрать еды в дорогу, но затем остановилась, не дойдя пару саженей, и задумалась – а, собственно, зачем? Какая разница, выживет ли она в пути или первые несколько дней в таверне? Какое-то время она стояла, глядя на свой дом и размышляя, а затем решительно направилась к горной дороге – прощаться смысла не было.
Остаток дня Снежана шла практически без остановки, лишь изредка задерживаясь у горных ключей, чтобы попить и передохнуть. Мысли её то и дело возвращались к таверне и к тому, что же она будет там делать, но они были какими-то болезненно медленными и тягучими, как смола. Казалось, даже воздух вокруг неё стал вязким, усложняя движение и удушая. На закате она вдруг осознала свою оплошность: отправившись в путь так поздно, она никак не успевала дойти до таверны затемно, а значит новая встреча с волками почти неминуема. Однако эта мысль её почему-то не испугала. В действительности она даже не подумала, как вообще снова найдёт эту таверну – ведь когда Улита привела её туда, она всего лишь шла за подругой. Но, странным образом, волки её не беспокоили. Если бы Снежана была в состоянии адекватно воспринимать окружение, то заметила бы жутковатую тишину, опустившуюся на горы. Она не имела ни малейшего понятия, куда идёт, и только призрачный свет снова указывал ей дорогу.