Нарисуй узоры болью...
Шрифт:
– Мне уже хочется кое-кого убить, - покачал головой Глеб.
– И Провидица, кажется, должна быть интересным игроком - они часто сумасшедшие и ведут себя так, словно с самого начала были приговорены, но при этом почему-то предают собственные принципы и рушат всё на пути; жаль, конечно, что нет никого с боевым даром, как в прошлом году, кроме этих… пленных… Ну что же, зато скоро у нас будет возможность со всеми ними лично познакомиться.
– Скоро?
– уточнила Аббатикова, как всегда, проворонив сообщение от Чумы.
–
– Круг сложен, а это значит, что “Тибидохс начинается прямо сейчас! Добро пожаловать, сёстры, на наш последний путь смерти.
И, усмехнувшись, Глеб направился к выходу, прихватив собственную трость - игры манили, а игроки медленно, один за другим, всходили за золотые постаменты. Он имел право видеть это вблизи - а уже через несколько часов начнётся безумная гонка длиною, кажется, чуть меньше месяца…
========== Боль вторая. Круг ==========
Таня уже давно успокоилась; её истерика попросту подошла к концу, и девушка даже плакать заставить себя не могла – она просто смотрела в пустоту и пыталась понять, за что же оказалась в этом ненормальном кругу.
Она просто молча рассматривала людей, которые остановились напротив неё. Они все были невероятно разные – некоторые слишком бледные, многие – наоборот; кто-то действительно мечтал попасть сюда, на страшную игру под названием Тибидохс, но большинство даже в самом страшном сне не могло представить, что когда-то ступит на эту выжженную солнцем землю и сделает хотя бы один шаг в сторону своего персонального, личного, особенного летального исхода.
Они все до единого молчали – Гроттер чувствовала взгляды на себе и видела окружающих сама, водя глазами туда-сюда и пытаясь разобрать, кто именно может быть самым страшным соперником.
– Представьтесь, - суровый голос местного судьи заставил рыжеволосую. – Все по очереди должны назвать свои имя, фамилию и то, что они ещё должны сообщить о себе.
Таня отчаянно надеялась, что начнут не с неё – но странная стрелка крутилась на невероятном циферблате; она не хотела получать номер один, но…
– Представьтесь, - страшная стрела указала именно на неё. – Представьтесь, девушка с рыжими волосами.
– Татьяна Гроттер, двадцать лет, - выдохнула девушка. – Провидица. Номер… один.
Всё-таки первая – никто из номеров один никогда не выигрывал, и рыжеволосая даже не хотела ничего слышать о том, чтобы быть этим самым первым номером; ей стало невероятно страшно, и девушка опасалась даже сделать шаг в сторону портала, чтобы часом не случилось чего-то особо опасного.
– Иван Валялкин, двадцать лет, - прошептал Ванька. – Ветеринар. Номер второй.
Гроттер скривилась. Второй – и он не мог стать немного дальше? Таня чувствовала – добром всё это точно не закончится; знала, чувствовала, но ничего поделать не могла, не могла заставить Ивана хотя бы на несколько метров от неё отойти.
– Баб-Ягун, - продолжил
Таня долго пыталась понять, где она слышала этот голос – достаточно долго, пока не пришло осознание, что это парень комментировал “Тибидохс” вот уж несколько лет подряд. Гроттер помнила, как он весело рассказывал о том, кто принимает участие и кто уже погиб – короткую сводку игроков подавали на центральном телевидении для тех, кто поставил ставки, ну, и для родственников, конечно же.
У самой рыжеволосой никого не было – её родители погибли достаточно давно, в какой-то очередной битве, коими был испещрён сей жуткий мир. Таня даже не пыталась думать о том, как бы они счастливо жили вместе – её это почему-то в данный момент практически не интересовало.
Девушка не хотела идти на игры, вот только выбора ей никто не предоставил – и она прекрасно помнила, с какой же радостью рассказывал Ягун о том, сколько смертей лежит на душе у победителя – молоденькой девчушки, чудом выбравшейся из ужаса.
Девчушки, которая повесилась через несколько дней, не выдержав подобного груза.
Таня знала – был бы у неё шанс, она никогда бы не стала умирать просто так. Она, вырвав победу зубами – да всем, чем придётся, - обязательно сохранила бы собственную жизнь. Обязательно. Если переживаешь такой кошмар, нет никакого смысла продлевать его.
– Екатерина Лоткова, двадцать лет, врач, номер четыре, - выпалила какая-то хорошенькая блондинка, заправляя выбившуюся прядь за ухо и одёргивая собственное достаточно коротковатое платье.
Она вообще показалась Гроттер предельно странной. В коротком платье, вопреки тому, что это не слишком-то и приветствуется здесь, какая-то слишком… Расфуфыренная, что ли? В любом случае, молодая провидица никак не могла подобрать более подходящее слово.
– Гробыня Склепова, - голос следующей девушки отчаянно дрожал, - двадцать лет, телеведущая, номер пятый.
Таня покосилась на девушку и вздохнула – она никогда её не видела, ведь если бы лицо незнакомки хотя бы мелькнуло – Гроттер бы обязательно запомнила. Такое сложно забыть – вроде бы и миловидная девушка, вот только почему-то слишком ярко накрашенная, с фиолетовыми волосами, вот только уже в брюках, в отличие от той же Екатерины.
Катя вызывала отчаянное отвращение – Таня помнила таких тихоней, она многих подобных знала, часто видела, как они умирают – она прекрасно понимала, что если к рыжей ведьме никто по собственному желанию не сунется, то к такой хорошенькой куколке – запросто; знала, как те пытаются вырваться, а после лишь тихонько попискивают непонятно по какой причине, словно пытаясь отвоевать собственное спасение.