Наркомпуть Ф. Дзержинский
Шрифт:
— Выходит — старые знакомые, товарищ Козлов, — улыбнулся Дзержинский и подал ему руку. — Садитесь, поговорим.
Нарком вынул портсигар, угостил путейца папиросой и сам закурил.
— Как живете после демобилизации?
— По правде сказать, — замялся Козлов, — плоховато, товарищ Дзержинский.
— Почему? Путейцы лучше мастеровых живут. Огород, корова, куры…
— Так это же путейцы, которые давно хозяйство имеют. А у меня — ни кола, ни двора. Только в прошлом году демобилизовался. Я тут, а семья в деревне. Тесть хочет телочку нам дать. А куда я ее возьму? Участка под огород и сенокос мне не дали…
— Почему? —
— Дорожный мастер — «контра», у Колчака фельдфебелем служил. Нашего брата, бывшего красноармейца, ужас как не любит. «Нет, говорит, у меня никаких свободных участков, все позанято и не надейся, говорит…». Не надейся… Вот гад!..
— А к комиссару дистанции не обращались?
— Ходил… да тут комиссар какой-то… вареный. Уткнул нос в бумажки, не спросил, кто да что. Заладил одно — огородами я, мол, не ведаю…
— Комиссар не интересовался, как живет рабочий! — промолвил Дзержинский. Записал себе в блокнот номер дистанции пути. Затем попросил Беленького позвать управляющего делами экспедиции.
Вскоре тот пришел в вагон.
— Прошу вас отдать приказом, — нарком стал диктовать:
«Старший ремонтный рабочий службы пути Северных железных дорог товарищ Козлов при обходе пути заметил лопнувший рельс и своевременно предупредил…».
— Кого именно? — спросил нарком Козлова.
Тот встал и доложил:
— Начальника 68-го разъезда…
— Так и напишите, — сказал Дзержинский и продолжал: «…чем предупредил сход поезда с рельсов. За проявленное честное отношение к служебным обязанностям объявляю Козлову благодарность…».
Затем, посмотрев на изношенную шинель и лапти путейца, добавил: «… и приказываю выдать ему в виде награды полушубок, валенки…».
— Премного благодарен! — с признательностью произнес Козлов.
Дзержинский несколько секунд подумал, затем снова продиктовал:
«Вместе с тем, приказываю Вятскому отделению ДТЧК произвести расследование, почему путь не был своевременно осмотрен и приведен в порядок, и донести мне».
— Как подписать? — спросил управляющий делами.
— «Пред. ВЧК и Наркомпуть». Прошу вас, дайте товарищу Козлову копию приказа на руки и пройдите вместе с ним к Матвееву, пусть сразу же выдаст ему награду.
Затем повернулся к путейцу.
— Копию приказа покажите начальнику дистанции и передайте ему: пусть немедленно донесет рапортом комиссару Сибирского округа о выделении вам земельного участка в полосе отчуждения…
Нарком подписал приказ и встал, чтобы проститься с железнодорожником:
— Сегодня вы проявили бдительность и самоотверженность. А в будущем? И впредь, товарищ Козлов, будем, не жалея себя, вместе воевать с разрухой на транспорте, как воевали с Колчаком?
— Вместе повоюем, товарищ Дзержинский, крепко повоюем, — счастливо улыбаясь, ответил путеец, пожимая протянутую ему руку.
Через полчаса управляющий делами вернулся и доложил:
— Полушубок, валенки и деньги Козлов получил. Копию вашего приказа № 2 от 6 января 1922 года ему выдал.
— Хорошо. А мой утренний приказ по экспедиции выполняется?
— Да, Феликс Эдмундович! По приказу № 1 уже сформировано шесть комиссий. Каждая, как вы предлагали, будет ответственна за определенный участок деятельности сибирских дорог. С утра все заняты составлением плана.
— Меня
За окном послышался гудок, и поезд тронулся. Вагон медленно проходил мимо бригады ремонтных рабочих, сменивших лопнувший рельс. Вот на мгновение в отблесках пламени костра мелькнула высокая фигура путейца в длинном белом полушубке, буденовке и валенках. В поднятой руке он держал фонарь, светивший приветным зеленым огнем.
«Это, конечно, Козлов, — узнал его Дзержинский и с теплотой подумал, — уже надел обновку…»
Поезд набирал ход.
— Часа через полтора-два будем в Вятке, — заметил управделами.
— Оттуда дадите телеграмму в Екатеринбург, [9] — предложил нарком, — пусть к нашему приезду подготовят материалы о продвижении хлебных грузов из Сибири. Завтра в пути созовем первое совещание экспедиции. Предупредите товарища Вреде, пусть соберет материал, как железнодорожников Пермской снабжают продовольствием. Послезавтра заслушаем его сообщение. А теперь найдите, пожалуйста, папку с докладом Маркова. На последнем заседании коллегии он рассказывал, как добивается увеличения доходности дорог Кавказского округа. Над его предложениями стоит подумать…
9
Ныне Свердловск.
Уже наступил вечер, когда поезд экспедиции прибыл в Екатеринбург.
Допоздна засиделись в вагоне наркома встречавшие его партийные и хозяйственные руководители Урала. Главная тема разговора — как помочь железным дорогам вывезти хлеб и мясо из Сибири.
Когда все ушли, Феликс Эдмундович почувствовал, что в салоне нечем дышать — душно и накурено. Он надел шинель, шапку-ушанку и, попросив проводника проветрить вагон, вышел.
Медленно прогуливался он по слабо освещенной платформе у запасного пути, где стоял поезд. С удовольствием, жадно и глубоко вдыхал чистый морозный воздух. В грудь вливалась струя свежести и бодрости.
«Недаром, — думалось, — доктор Гетье так настойчиво советовал час-полтора перед сном гулять, давая отдых усталым нервам. Но откуда выкроить это время? От работы? Не оторвешь! От сна? Но и так сплю меньше шести часов…»
Феликс Эдмундович посмотрел на часы.
«Напишу сейчас домой, — решил он. — Завтра напряженный день, не удастся».
Он живо представил себе, что сейчас делается дома. Ясик давно спит. Ему рано утром идти в школу. Зося, уложив сына, читает. А может быть, поздно вечером пришли к ней товарищи по подполью, старые польские коммунисты, живущие в Москве, и она угощает их чаем и музыкой, играет на рояле Бетховена или Чайковского, а возможно — моего любимого Шопена. Как редко доводится слушать ее игру! А быть может, за день она так устала — работа, партийные: поручения, домашние хлопоты, — что легла спать? Боюсь, ей не спится…