Шрифт:
Глава 1
*
Пустыня. Желтая, знойная, безветренная. Почти безжизненная. Но откуда-то стрелой промчалась ящерица, мгновенно укрылась, исчезла. Только очередь ямок оставила. Хвост задрала – песок в пустыне горячий, обжигает холодное тело через роговичные чешуйки. Скорпионам легче, они не спешат – тело полупрозрачное.
*
Сергей Рогожин сидел на обрезке изогнутой трубы и пожевывал насу. Он понятия не имел, из чего местное население делает этот удивительный тоник, похожий на куриный помет. Но баловались легким зельем поголовно все, - жалоб не было. Вот
Теперь он батрачит на тех же душманов – нет работы в поселке, приложить силы здорового организма и опыт разведчика-диверсанта негде. Здесь он нарасхват – чуть не каждый день побег. Но куда им, голодным и слабым, по пустыне километры мотать. Те, кто попал сюда за долги, за воровство, за кровную обиду отдадут себя сполна. Его дело помогать свершиться восточному правосудию, - и никто еще от него не ушел. Собак нет – их сами душманы боятся, - вот и нужен такой, как он, чтобы мог в пустыне выжить, да чтобы военное дело знал. Деньги платят очень неплохие.
Сейчас Сергей, один из лучших в составе группы оперативного реагирования, отбывает наказание в карауле. Месяц назад на базе перегружали «коробочки», маковые невыспевшие головки. Один из рабочих складской землянки стянул несколько штук из джутового мешка, но бригадир, такой же невольник, заметил это заурядное «преступление», потребовал отдать сырье, но получил отказ и выдавил провинившемуся глаза. Рогов оказался рядом. Причину мгновенной смерти десятника скрыть не удалось.
– Ты куда, ишак, смотришь? Гольдер пустой совсем. Открывай, да?
– раздался гневный голос будто из-под земли.
– Я не пойду один. Зови "ловцов", - жалобно ответил тонкий голос из-за кучи строительного хлама.
– Пойдешь, Муса. Побежишь, пилят.
– Юла, ты же сам знаешь: Курбан уже два часа, как ушел. Клянусь, опять пропадет человек. Уже шестой в этом году.
Послышался топот тяжелых ботинок, потом кто-то, тяжело дыша, захрустел ногами по песку. Сквозь русскую матерщину различалась возня двух дерущихся человек, пробивались хриплые слова на пушту и дари, сопровождаемые тупыми ударами по мягкому телу.
– Щто-о, пойдешь?
– Не пойду, Юла. Охранников нельзя звать. Зови «ловцов». Одного, тогда пойду.
– Ты понимаешь, что сегодня Махмуд едет? Ты понимаешь, что с тобой будет?
– Дай еще кого-нибудь…
– Все работают, - раздался хлопок по лицу.
– Иди, Муса. Последний раз прошу.
Худой человечек в изодранном, испачканном нефтью халате, стирая с лица пот и кровь, медленно двинулся по бетонному пандусу вниз, в темноту. Из темноты вырывался желтый ядовитый пар. Темнота пугала тишиной, изредка прерывающейся шипением газа в дальнем конце. Там, среди незакрепленных подземных ходов, едва светили одинокие электрические лампочки.
Подобные стычки между заложниками наркобаронов случались каждый день, и на них никто не обращал внимания. Заканчивались они безобидно. Гораздо хуже бывало, если кто-нибудь вызывал недовольство
Сергей достал газету, - неделю назад ее подбросил Саид, засунул между ящиками с продуктами. Прочитал всю, задумался. «Президент опять на севера подался, - выходит, мало добра на запад качаем. Хотя, понять можно, армию создавать на голом месте приходится. Выбирать пока не из чего, а «бабки» нужны огромные. В Астрахани две тонны гашиша сожгли, задержан один местный житель. В Москве с опиума на героин переходят, рейды по казино и барам каждый день. Откуда что берется? Уловы все богаче, а наркоты все больше. Цены на зелье растут. Менты с ног сбились. А тут еще конкуренты с синтетикой».
– Что читаем? – к Сергею подошел земляк. Одет в десантуру еще советского образца. Но сидит ладно на плечистой фигуре. – А-а, про то, как мы столицу, да что столицу, половину родины-матушки дерьмом снабдили, да дебилов наплодили.
– Ага. Что там за слухи ходят, еще едет кто-то?
– Да ты в курсе. Махмуда сдали – он и едет. Он думает, кто-то из рабов – много людей так и не нашли. Нет, не они. Я думаю, конкуренты. Тут мало знать имя хозяина и его крышу. Надо уметь объяснить, что за фигня за всем этим? Кто на самом верху? Координаты, в конце концов. Эти люди карты в глаза не видели, а увидят – решат узоры Бухары по новой моде.
– Мода – модой, но мы сидим на бочке с порохом. Планы менять не будем.
– Да, Серый, мы в большой заднице. Рокки где-то пронюхал, Махмуд здесь до утра пробудет. Встречает технику всякую, грузовики, погрузчики – и через пару дней останется здесь только голый песок.
– А люди?
– Никто не знает. Но вот нам точно валить надо.
– Махмуд один не ходит.
– Да наплевать. Вспомним былые времена. С ним завязывать надо, по-любому.
*
Границы здесь не обозначались. Не было привычных контрольно-следовых полос, вышек, нарядов с собаками, молчаливыми, строгими, озабоченными. Ничего не было, но откуда-то из глубокой теснины доносились жесткие команды на таджикском или узбекском. Изредка долетала ругань на уйгурском языке.
Чуть подальше, из глубины ущелья курился легкий дымок. Немного поближе, перед бараками, умело спрятанными на склоне бархана, строились люди в истлевшей от пота и грязи одежде. Чумазые лица с щелочками черных затравленных глаз выдавали напряжение и страх.
Где-то в правительственных кругах прознали о минизаводе, готовилась войсковая операция по его уничтожению. Возможно, кто-нибудь из тех, что пропали, смогли уйти, пробиться на волю, рассказать лишнее, - теперь рабочих готовили к основательному допросу. С минуты на минуту должен появиться сам хозяин в сопровождении целой команды приближенных, чтобы разобраться, следствие учинить, да убрать концы в воду. На время. Все они были искусными дознавателями: суд был скорым, не обходилось без трупов, и всегда давал стопроцентный результат.