Наркота
Шрифт:
– Отлично. Если вы не против встретимся у меня в штабе, завтра в одиннадцать до обеда. Полоса будет готова.
– Хорошо, договорились. Завтра в одиннадцать.
– Как обычно, Ил-76?
– Да, прилечу на штабном. Без сопровождения.
– Принято. До встречи.
*
Сердюков всегда предпочитал вести переговоры в Торабабе. Это была самая молодая американская база, народу там было мало, командиры отличались демократичностью, неким духом сотрудничества, а высокомерие и спесь они не могли проявить хотя бы в силу вышеуказанных причин. Недостроенный объект не вызывал агрессии, казался безобидным и даже не был еще, как следует, освоен, озеленен.
Вот и сейчас прямо по курсу надвигалась одна-единственная взлетно-посадочная
Вокруг «Хаммера», заслуженного символа американского военного присутствия, стояли несколько человек. Когда «Илюшин» подрулил к «вышке» и откинул рампу, люди подошли ближе. Сердюков знал их всех, немного удивился присутствию командиров базы Манас Маккейну и афганской базы Баграм Яворису. Что ж, решили взяться всем миром, и генерал решил сделать вид, что так и должно быть. Без лишней торжественности пожали друг другу руки и, обмениваясь на ходу ничего не значащими репликами, пошли к машине, вмиг домчались до здания штаба, у входа в который был поднят национальный флаг и стояли два черных часовых.
Командиры вошли в широкий коридор, церемонно сняли головные уборы, уложили их на специальный удлиненный комод в восточном стиле, стоявший у стены напротив ближней распахнутой настежь двери. Прием, без преувеличения, ожидался пышный. Среди разного рода европейских и восточных блюд заметно выделялись бутылки с русской водкой и горки черной икры. В дверях стояли два официанта в полевой форме и с белыми полотенцами через руку. Расселись без церемоний, пошли скабрезные шутки, Майкл Грегор, на правах хозяина, взял слово. Официанты ожили и резво наполнили высокие стаканчики из тонкого стекла.
– За дружбу! – прокатилось над столом на русском языке. Все встали, чокнулись и выпили до дна. По первой, все-таки. Начались разговоры, кто-то уже подоспел с новыми тостами. Но в основном все смотрели на русского и, сообразно этикету, пытались предупредить все его пожелания. Через полчаса беседа плавно перетекла в деловое русло. Сердюков, до этого спокойно следовавший всеобщему настрою, поднялся, попросил налить и после «За нашу и вашу победу», попросил растолковать ему планы дальнейших действий, как их видят его коллеги. Слово взял Маккейн, попросил подтвердить смерть Махмуда, уточнил детали проведенного осмотра уничтоженной базы. После чего заявил, что он не видит препятствий в организации немедленного разгрома оставшейся инфраструктуры, несмотря на некоторый дефицит разведданных по неустановленному пока местоположению секретного опорного пункта контрабандистов. Возражений не последовало, и все выпили за взаимопонимание и общность целей. Не забыли президентов обеих держав, поставивших интересы добра и мира выше личных амбиций. Слегка коснувшись политики, Майкл Грегор предложил помянуть «жертв войны с контрабандой».
– Что нам теперь осталось? Все сделано до нас. И те потери, что мы несем, несопоставимы. А эти птицы… Откуда они взялись на нашу голову? Теперь и эти твари получили, - сбегут… слетят…
– Да, с ними вы разобрались, а если еще сюрпризы будут? – мрачно заметил Сердюков. К нему вальяжно повернулся Яворис:
– Да все они из одного гнезда, вернее, из одного теста. Совсем другое дело, если потревожите джиннов. Тогда на помощь зовите все американские вооруженные силы, - он многозначительно глупо принялся поглаживать бутылку виски. Иван Савельич хитро прищурился, но ничего не ответил на такой гешефт. Он просто сменил тему:
– Господа, необходимо, как у нас говорят, сверить часы. Я предлагаю действовать решительно, навалом, если хотите. Удар должен быть синхронным и сокрушительным.
– Я предложил бы в Пятницу. У израильтян хорошо получилось в свое время, - заметил молчавший до сей поры начштаба авиабазы Маккейна, небезосновательно рассчитывая на легкую прогулку по пустыням.
– Не думаю, еще три дня… Мы, боюсь, уже упустили часть добычи, потратив
– Я полностью согласен с вами, генерал. Завтра в пять часов вечера, в семнадцать ноль-ноль, предлагаю начать операцию. Мы работаем по целям на своей территории, вы… гм, в зоне своей ответственности.
Казалось, военные не особо интересовались, о чем говорят командиры двух крупнейших военных баз Средней Азии, но вдруг притихли и, переводя глаза с одного из них на другого, закивали головами. В мутных глазах появилось понимание серьезности момента. Их поддержка явилась единодушной и своевременной. Тем более, Сердюков сразу дал понять, что приехал, в-общем-то, по делу, а не «водку пьянствовать». Предстоящий налет он предложил назвать «операция «Контур», что, по его мнению, имело не только явный лингвистический смысл, но и тайный – оперативно-тактический.
Об итогах операции договорились поговорить по ЗАСу в одиннадцать часов вечера по местному времени, после докладов в Москву и Вашингтон соответственно. На том и порешили. Шумно погрузились в «Хаммер», у вышки КП аэродрома пожали руки. Первым к стоящему на полосе самолету с запущенными двигателями направился генерал Сердюков. До начала операции «Контур» оставалось много меньше суток.
*
Зоной своего влияния американские генералы названных баз считали широкую полосу гор и пустынь, растянувшуюся от Кабула на востоке до Герата на западе. Свои владения к югу и, особенно, к северу они определить затруднялись. Тем не менее, оставаясь еще некоторое время на базе Шорабаб, они очень скоро определили цели своих ударов: небольшое поселение в районе Куляба, оазис к западу от Курган-Юбэ, руины священного городища к востоку от Агданлы. Особо упомянули ущелье Ули-Пумри, но лишь одна точка на карте не была отмечена, от нее ускользал карандаш, ходивший по карте, от нее бравые стратеги отводили глаза. За пять часов до операции улетел Яворис, очень довольный той ролью, что отвели ему коллеги: условный знак полетит в эфир и будет задублирован по проводу именно с его афганской базы Баграм. И общее руководство единогласно возложили на него, хитроумно уклонившись от обсуждения вопроса в присутствии Сердюкова. Впрочем, тот все предвидел, на формальных вопросах не заострял внимаие и действия свои спланировал самостоятельно.
*
Клонившееся к западу светило исчезло для многих жителей Средней Азии. Во множестве селений муллы, самоотверженно преодолевая кровавую пелену, взбирались на минареты и во весь голос оповещали о конце времен. Плотная багряная стена надвигалась с востока и юга, зрение и слух отказывали служить правоверным по мере того, как беспрерывный гул, страшный, дробящий кости, все нарастал.
Здесь привыкли к песчаным бурям. Но на сей раз женщин не защищала паранджа. Мужчинам сквозь толщу пыли привиделись бегущие понтианаки, утратившие руки, потерявшие свои страшные клыки, с оторванными когтями и пустыми глазницами, из-под земли пытались выкарабкаться искалеченные превы, а дэвы и люди просили прощения друг у друга и молили о пощаде.
Цели давно были определены. Все они представляли собой организованные местными наркобаронами производственные площадки и приносили им ошеломляющие доходы. Именно этот факт вынудил американцев пойти на сотрудничество с российскими властями, которых беспокоил совсем другой аспект процветания доходного бизнеса. Цели на данном этапе совпадали.
Штурмовики все новыми волнами заходили над порочными колониями, уничтожая и круша адскую технику, оборудование, а заодно людей и тварей, что расплодились и благоденствовали там, где неистовый жар пустыни породил особую атмосферу из наркотических испарений и химикатов для их производства.