Народ

Пратчетт Терри

Мау снова вынырнул из-под большой волны и увидел, что теперь гребец пытается провести каноэ мимо зазубренных краёв рифа. Это оказался старик. Но он был не один. Мау расслышал, что из каноэ раздаётся детский плач.

Новая волна повернула каноэ, и Мау ухватился за борт. Каноэ ударило его спиной о кораллы и опять повернулось, но Мау был готов к этому. Прежде , чем лодка снова ударилась о риф, он уже был внутри.

На дне каноэ кто-то лежал, укрывшись куском ткани. Мау не обратил на них никакого внимания. Вместо этого он схватил весло и поспешно погрузил его в воду. Старик оказался

сообразительным и старался держать каноэ подальше от рифа, пока Мау отчаянно грёб к берегу. Паника тут плохой советчик. Надо просто упорно и размеренно грести, отвоёвывая у бушующей воды дюйм за дюймом. Когда лодка разогналась, грести стало проще, и каноэ вдруг легко заскользило по спокойной глади лагуны. Мау слегка расслабился, но не слишком, потому что не был уверен, хватит ли у него сил снова сдвинуть лодку с места, если она вдруг остановится.

У самого берега он выпрыгнул из каноэ и умудрился втащить его на песок. Следом с трудом вылез старик, он почти выпал из лодки, но тут же попытался вытащить кого-то из тех, кто лежал на дне. Женщину. Старик был, словно мешок с костями, причём костей гораздо больше, чем мешка. Мау помог ему отнести женщину и ребёнка к огню и уложить их на кусок ткани. Вначале ему показалось, что женщина мертва, но потом он заметил, как слабо шевельнулись её губы.

– Ей нужна вода, - прохрипел старик. – А ребёнку – молоко. Где женщины? Они знают, что делать.

Дафна уже бежала к ним, размахивая своим зонтиком.

– Ах, бедняжки! – сказала она.

Мау забрал ребёнка у женщины, которая сделала слабую попытку удержать его, и вручил малыша девушке.

– О, какой миленький… ох, фуу!

Всё это он услышал, уже убегая к реке. Вскоре Мау вернулся с половинками кокоса в руках, полными воды, всё ещё отдававшей на вкус пеплом.

– Где другие женщины? – снова прокаркал старик, глядя, как Дафна держит мокрого малыша на вытянутых руках и отчаянно оглядывается, соображая, куда бы его положить.

– Она здесь одна, - ответил Мау.

– Но это штанишница! Они не настоящие люди! – заявил старик.

Для Мау это была новость.

– Нас здесь только двое, - сказал он.

Старик, похоже, совершенно пал духом.

– Это же Народ! – простонал он. – Каменный остров, обласканный богами! Здесь я учился на жреца. Всё время, пока грёб, я был уверен, что Народ выжил! И что я вижу? Всего лишь мальчишку и проклятую девчонку из необожжённого племени!

– Необожжённого?

– Тебя что, вообще ничему не учили? Имо слепил их первыми, но Он только учился делать людей, поэтому не обжёг их как следует на солнце. Со временем ты узнаешь, что из-за этого они слишком гордые, но вынуждены прикрывать себя от лучей светила. И очень глупые, к тому же.

"В цвете они разбираются лучше нас", - подумал Мау, но вслух говорить это не стал.

– Меня зовут Мау, - сказал он, чтобы не затевать спор.

– Я должен поговорить с твоим вождём. Беги, мальчик. Скажи ему моё имя. Он наверняка слышал о жреце Атабе.

Фраза прозвучала печально, однако с оттенком надежды, словно жрец и сам не очень рассчитывал на благоприятный ответ.

– Здесь

нет вождя с тех пор, как прошла волна. Она принесла штанишницу и… забрала всех остальных. Я ведь говорил вам.

– Но остров такой большой!

– Волне всё равно.

Ребёнок опять заплакал. Издавая тихие смущённые звуки, Дафна пыталась успокоить его, не подходя слишком близко.

– Тогда веди к самому старшему… - начал Атаба.

– Здесь нет старших, - терпеливо повторил Мау. – Только я и штанишница.

Он гадал, сколько раз ему придётся повторить это, прежде чем истина поместится в лысой голове старика.

– Только ты? – в замешательстве переспросил Атаба.

– Послушайте, я и сам иногда не верю в то, что произошло, сказал Мау. – Кажется, я сейчас проснусь, и всё станет как прежде.

– У вас же были такие чудесные белые божьи якоря, - сказал старик. – Ещё мальчишкой, меня привозили сюда взглянуть на них, и как раз тогда я решил стать…

– Думаю, лучше вернуть малыша мамочке, - поспешно сказала Дафна.

Мау не понял слов, но её тон и выражение лица говорили сами за себя. Ребёнок плакал.

– Мать не может кормить его, - объяснил Атаба, обращаясь к Мау. – Я их только вчера случайно нашёл, они плыли на большом плоту. Там была пища, но она не ела сама и не кормила ребёнка. Думаю, он скоро умрёт.

Мау посмотрел на маленькое плачущее личико и подумал: "Нет. Не бывать этому".

Он заметил взгляд девушки, указал на младенца и ртом изобразил, будто ест.

– Вы едите детей? – ужаснулась Дафна, делая шаг назад.

Мау догадался, о чём она думает, и с помощью небольшой пантомимы объяснил, что есть будет как раз младенец.

– Что? – спросила Дафна. – Накормить его? Но чем?

"Ну прекрасно, - подумал Мау. – Ребёнок плачет, и у меня, кажется, в любом случае будут проблемы. Но… смерти не бывать".

Он сделал достаточно неопределённый жест в сторону её плоской груди, скрытой под грязноватыми белыми рюшечками.

Дафна густо покраснела.

– Что? Нет! Да как ты смеешь! Ты… - она замолкла.

Девушка была не очень уверена, что имеется в виду, потому что все её знания об этих штуках спереди базировались на подслушанном разговоре хихикающих служанок, чьи измышления показались ей совершенно невероятными, а также на прочитанной одной из её тётушек весьма краткой лекции, в которой слова "когда подрастёшь – поймёшь" повторялись, пожалуй, слишком часто, а всё остальное звучало тоже не слишком правдоподобно.

– Вначале надо выйти замуж, - твёрдо заявила она.

Не важно, что Мау ничего не понял, сам звук этих слов придал ей уверенности.

– Что она знает? Она рожала детей? – спросил Атаба.

– Вряд ли!

– Значит, молока не будет. Позови, пожалуйста, другую женщину, которая недавно… О. – старик вспомнил и обмяк.

– У нас есть пища, - сказал Мау.

– Необходимо молоко, - категорически заявил старик. – Ребёнок слишком мал для чего-то другого.

– Ну, я хотя бы могу её отвести в одну из материнских хижин на Женской половине. Это недалеко. Разожгу там огонь, - предложил Мау.