Народные стихи и песни

Якушкин Павел Иванович

24

Ужь вы горы, горы крутыя! Ничево въ горахъ ни породило, Только породило кустъ ракитовый. Ужь на этомъ куст сидитъ младъ сизой орелъ; У когтяхъ держитъ чернова ворона, Онъ бить не бьетъ, только вспрашиваетъ: «Гд воронъ былъ, гд черный былъ?…» «Я билъ, побывалъ на саратовскихъ степяхъ, Я видлъ чуду дивную: тамъ лежитъ тло блое, Никто къ тлу не приступается… приступились три птички: Первая пташечка — родная матушка, Вторая пташечка — родная сестрица, Третья пташечка — молода жена. Гд мать плачетъ — тамъ рчка прошла. Гд сестра плачетъ — тамъ колодязи, Гд жена — тамъ роса стоитъ. Солнышко взойдетъ — роса опадётъ».

26

Не взвивайся, мой голубчикъ, Выше

краснова окна, Вотъ хрустальнова стекла, Мн такъ тошно, Мн такъ грустно Жить двушк cиротой, При дорожк при большой, Безъ матушки безъ родной… Звала, звала двка парня Во чисто поле гулять; «Пойдемъ, пойдемъ, мой голубчикъ. Во чисто поле съ тобой. Бери, бери мой голубчикъ, Свой тонкой блой шатеръ; Раскинь, мой голубчикъ, По чистомъ полю шатеръ. Приляжь, приляжь, мой голубчикъ — Я въ головк поищу Русы кудри расчешу. Стала кудерки часать, Сталъ малодчикъ засыпать. Засни, засни, мой голубчикъ, У двушки на рук, На кисейномъ рукав, Да на златомъ перстен, На персидскомъ на ковр. Какъ проснулся, пробудился Во русы кудри хватился — Нтъ ни русыхъ ни кудрей, Ни двушки, ни шатра, Ни кисейнова рукава, Ни золота перстеня, Ни персидскова ковра, Нтъ ни ворона коня, Ни черкаскова сдла.

26

Ужь ты день, ты мой денёчикъ, День прекрасный дорогой, Проходи день поскоре, Увеси мою тоску… Охъ! да ужь я съ той тоски, Со кручины пойду въ темные лса; Охъ! да ужь я вскрикну своимъ Громкимъ, тонкимъ голосомъ своимъ: Охъ! да ужь, вы лсы, вы дубравы, Наклоняйтеся ко мн! Охъ! да ужь, вы пташки, вы пернаты, Вс слетайтеся ко мн; Охъ! да ужь вы зври, вы лютые, Собирайтеся ко мн! Охъ! да вы терзайте мое тло И длите по частямъ, Охъ! да вы оставьте во мн, зври, Ретиво сердце одно. Охъ! да вы несите мое сердце, Ково я врно люблю; Охъ! да пусть мой Маленькой галубчикъ Пожалетъ обо мн.

27

У воротъ сосна раскачалася, Ай люли, люли, раскачалася. Блая Дунюшка разыгралася. Какъ боярскій сынъ на крыльц стоитъ, Какъ боярскій сынъ Дун рчь говоритъ: «Поиграй, Дунюшка, поиграй блая, Я тебя, Дунюшка, жить къ себ возьму. Блая Дунюшка испужалася; Какъ со вечера голова болитъ, Ко полуночи — она попа проситъ, Ко блу свту — нту Дунюшки. Какъ въ Москв звонятъ ко обденк, Блую Дунюшку хоронить несутъ.

28

На что жъ меня матушка На горе родила, Не собравшись съ разумомъ Замужъ отдала? Чужая сторонушка Безъ втру сушитъ, Чужой отецъ съ матерью Безъ вины журятъ. Скинусь я, младешенька, Горькою пташкою, Я горькою пташечкой, Я кукушечкой, Полечу я младешенька, На свою сторону, На свою, млада, сторонушку — Къ батюшк въ садокъ; Сяду жъ я на яблоньку На кудрявенькую, Закукую кукушечкой — Весь садъ заглушу; Горючой слезой, матушка, Весь садъ затоплю. Увидала ли матушка Съ высока терема: «Родимыя дтушки! Что за пташечка? Да что то за пташечка? Въ зеленомъ саду? А и братецъ говоритъ: „Пойду застрлю“. А сестрица говоритъ: „Пойду посмотрю, Не наша ли горькая Съ чужой стороны?“ Орловской губ. Малоархангельскаго узда.

29

Калина съ малиною ранымъ-рано расцвла, На ту пору молоду меня мать родила; Не собравшись съ разумомъ, въ чужи люди отдала; Велла мн матушка семь лтъ не бывать; Родимый-то батюшка — хоть вкъ не видать. Годочикъ я прожила, другой прожила, А третій годочикъ во слезахъ провела. А вскинуся пташечкой — кукушечкою, Полечу на батюшкину на сторонушку, Сяду я на яблоньку въ зеленомъ саду, Запою на яблоньк жалкимъ

голосомъ. «Что эта за пташечка у васъ во саду?» Большой то братъ говоритъ: «Семъ я поймаю». Средній братъ говоритъ: «Семъ я застрлю». Меньшой то братъ говоритъ: «Семъ я посмотрю: Не наша ли горькая съ чужой дальней стороны?» Большому ли брату-то — во солдатахъ быть, Среднему ль брату-то — во разбойникахъ, Меньшому ли брату-то со мной домомъ жить.

30

Что мн, маменька, тошненько, Государыня, родимая, тяжеленько! На роду жь таковое не бывало: Мн ночесь тоска нападала, Нападала тоска-печаль не мала На мою ль же побдну головку, На моель же ретивое сердечко. Архангельск. Губ. Зап. С. В. Максимовъ.

31

Ни сиди-тко Дунюшка, поздно съ вечера, Ты ни жги ль, Дунюшка, огня до билова дня, Что до билинькова до денёчка, до краснова солнышка. Что на утриній-та зари Дунюшка притомилася. Тесовенькую кровать спать Дуня лажилася. Что повидлся Дунюшки сонъ, сонъ нерадостянъ, Ни про батюшка Дунюшки сонъ, ни про роднуя матушку, Што повидился Дуни сонъ про мила дружка, Про милянькаго дружка Дуни, только пра Иванушка. Вотъ сказали только про нево во даляхъ живетъ, Во даляхъ живя, только въ Новигород, Ни работушку работать, работу тяжелаю, Да ни въ Питер жилъ, вы въ славной Москв, Что живетъ-то, мой милой, въ Новигород, Ни въ работникахъ работать работу тяжелую. Ни въ работникахъ живя — самъ хозяиномъ. Ставитъ миленькай, ставитъ домы каменны. Прислалъ-то миленькай пёсьмо онъ, посылочку, Онъ прислалъ ко мн посылочку — розову косынёчку, Онъ не новую прислалъ: старую, совсмъ поношена. Вотъ веллъ миленькой носить, прежде вымати, Ни въ рчной-то воды мыть, вы въ колодешной, Онъ веллъ, родименькой-то, смыть въ горючіихъ-то слезахъ. Плъ ловецъ Леонтій Ивановъ. Новгород. у.

32

Хорошо тому на свт жить, У кого нту заботушки. У меня ли у младешеньки Есть великая, — не малая: Въ ретивомъ сердц зазнобушка! Изсушилъ меня мой милый другъ, Изсушилъ сердце, повыкрушилъ, Хуже травоньки кошевыя; Что въ чистомъ пол сушеныя. Я сама млада на грхъ пойду, Я сама дружка повысушу, Я не зельемъ, не кореньями, Я не втромъ, да не вихоремъ: Я своей слезой горючею. Сабурово, Малоарх. у.

33

Что повыше было села Лыскова, А пониже было Богомолова, Какъ на той было Волг матушк, Тамъ плыветъ, гребетъ легкая лодочка. Хорошо лодка изукрашена, Пушкамъ, ружьецамъ изстановлена. На носу стоитъ атаманъ съ ружьемъ, На корм стоитъ эсаулъ [19] съ багромъ, По краямъ лодки добрые молодцы, Добрые молодцы, все разбойнички. Посерёдъ лодки стоить блъ шатеръ. Подъ шатромъ лежитъ золота казна, На казн сидитъ красная двица, Асаулова родная сестрица, Атаманова полюбовница. Она плавала-заливалася: Не хорошъ-то, вишь, сонъ ей привидлся: Расплеталася коса русая, Выплеталася лента алая, Лента алая, ярославская Распаялся мой золотъ перстень, Выкатился дорогой камень, Атаману быть застрленому, Асаулу быть поиману, Добрымъ молодцамъ быть повшеннымъ, А и мн ли красной двушк Во тюрьм сидть, во неволюшк; А за то, про то красной двушк, Что пятнадцати лтъ на разбой пошла, Я шестнадцати лтъ души губила, Я зарзала парня блокурова, Изъ блой груди сердце вынула, На ножу сердце встропахнулося, А и я млада усмхнулася! Солигалиц. у. Записано на чугунк.

19

Sic.

34

А и кто жь у насъ большой — набольшій, Большой набольшій воеводою? Большой набольшій Алексюшка Воеводою да Матвевичъ Прізжаетъ онъ въ свою вотчину, Въ свою вотчину да въ приданую. Онъ и судъ даетъ да по правд все. Да по правд все, по закону-то: Онъ и съ правова беретъ сто рублевъ, Съ виноватова беретъ тысячу, А съ докащика что и смты нтъ. Елецк. у. Зап. М. А. Стаховичъ.