Народный артист И. Ващенко
Шрифт:
Налбандян влез, еще кто-то, забыла, влез, а Ващенко не лезет. Пришлось его класть в салон, предварительно выкинув оттуда мамашу. Ей взяли отдельное такси и пообещали все время звонить на сотовый.
Приезжаем домой. Ну, все точно, как в анекдоте. Новый дом, “улучшенной планировки”, вокруг дома забор, в подъезде стукач, в ванне джакузи. Примерили живопись. Налбандян отпал сразу, третий неизвестный тоже не очень, а “Портрет на фоне пирамид” сел, как будто Ващенко писал его по заказу. Очень понравился. Подошел и по
(Хотя я не сказала клиентам, что в виде маленькой девочки, дающей такой трогательный эффект, художник изобразил себя, что это не портрет, а автопортрет…)
– Ну, - говорит седовласый, - это мы берем. Но - улыбка - надо бы скидку.
Вообще симпатичный мужик, я таких люблю. Спокойный и одновременно внушительный. И, что особенно приятно, с юмором. “Леонид”, - представился, что означает, как я помню, красивый.
– Понимаете, - говорит, - дорогая, разумеется, я могу взять и так, но для порядку необходима скидка.
– Позвольте, - отвечаю, - я позвоню директору. Сама не имею права…
– О, конечно, конечно…
Взяла я сотовый, пошла в ванную. Директор согласился. Звоню Ващенко. А он в это время, разумеется, спит сном младенца. Трубку обнимет и почивает.
– Але?
– говорит.
Я говорю: просыпайся, тут твою картину покупают.
– А, - говорит, - оч-ч хорошо… Продавай.
И, чувствую, продолжает спать.
– Скидку, - говорю, - просят, дубина! На двести долларов. Прибавила, конечно малость, для профилактики.
Ващенко сразу проснулся:
– Нет, - двести это много!
Ну, короче, уговорила я его на сто. Пятьсот долларов за “Портрет на фоне пирамид” - хорошие деньги. Я говорю: скинь на эту, он тебе дальше закажет портретную галерею своих друзей - “Короли Лефортово”. Десять тысяч! На десять тысяч Ващенко сразу согласился:
– Молодец, - даже засмеялся, - договаривайся там. Я ему все сделаю и без галереи, из рук в руки.
Выхожу.
– Готово!
– говорю.
Вытащил тут принц деньги, отсчитал новыми стодолларовыми купюрами и спрашивает меня улыбаясь:
“Это ваш муж?..”
А я, знаете, давно почувствовала какой-то флюид от него. Этакое дуновение симпатии, как говорится.
– Нет, - говорю, - друг.
– Ну, друг, - говорит Леонид, - это легче. Могу я, вам, мадемуазель, позвонить как нибудь… завтра?.. Может быть, кофе? Сходим куда-нибудь?
Я подумала немного, вспомнила кое-что из имевшейся у меня информации о поведении моего друга без меня, проанализировала все это и говорю:
– Кофе… почему бы и нет? Но лучше на работу. Или я вам…
Договорились встретиться на следующий день в клубе “Парижский шик”, если кто помнит, года три назад был такой. Довольно убогое, надо сказать, заведение, эксплуатирующее французские комплексы русской интеллигенции.
Но так получилось, что я поехала
Увидел меня и говорит:
– Поехали, - и взмахнул рукой.
– Поехали куда-нибудь!
Тут пьяный Ващенко, до того как всегда увивавшийся возле Ленки Калашниковой, тут же возник рядом.
– Кто это?!
– говорит.
– Познакомься, - говорю, - милый. Это почитатель твоего таланта и покупатель твоих картин - Леня. Леня, это Игорь.
Ващенко заулыбался, но поздоровался с подозрением и весь вечер не отходил от меня ни на шаг. Что называется, сел на хвост. Вообще, на его лице я читала отчетливое изумление: ведь он считал, что я никому не нужна - и вдруг - на тебе! Леня уж и так и сяк, шепчет мне: я тебя жду в машине!.. А я шагу не могу сделать, всюду мой творец возникает.
Так в тот день ничего и не вышло.
На следующее утро, часам к одинадцати утра, звонок.
– У меня авиасалон (?!!… - немая сцена), в Жуковском, поехали. Дочку бери и, если хочешь, своего живописца.
Я никогда не видела авиасалонов, только по телевизору, Ващенко в это время был в ванной, к тому же его предлагали взять с собой, поэтому я спокойно сказала Лене адрес и только потом пошла докладываться.
И тут Ващенко уперся, как осел.
– Ни за что! Мы никуда не едем!
Даже из ванной выскочил.
Я говорю:
– Почему?
– Даже не думай! У меня дела, а одних вас я не отпущу!
Какие там у него дела… Деловой. Утро делового человека.
Через полчаса авто с шофером сигналит под моими окнами. Все соседи, кто дома был, чуть из окон не повыпадали, Леонид Михалыч из машины вышли:
– Ну что?
– кричит.
– Спускайтесь!
Тут Ващенко, не подпуская меня к окну, высунул голову в форточку и козлиным голосом прокричал:
– Она никуда не поедет!..
Вот так. Знаете, что я подумала в этот момент? Вот почему по жизни всегда так бывает, что то никого и ничего, пустыня мертвыя, как говорил поэт Константин Бальмонт, а то сразу два и даже три шара падают в одну и ту же лузу.
Вот где был этот миллионер, скажем, полгода назад, когда мы с Алиской, как мыши, у Петрова одну крупу ели?..
Ну, что поделаешь, смирилась я. Раз так вышло, значит, не судьба мне пока посещать авиасалоны.
Часа через два, убедившись, что Леня уехал и не вернется, Ващенко куда-то исчез. Я спросила, куда? Но он лишь выразил лицом степень крайней озабоченности:
– Дела…
“Дела”… Знаю я, какие у него дела. Либо кофе и девочки в ЦДХ, либо водка и разговоры об искусстве у Митрофанова. (Это у него есть такой закадычный друг, такой же, как он, “живописец” и бабник).