Народы и личности в истории. Том 2

Миронов Владимир Борисович

Карель ван Мандер. Избиение младенцев.

Мир эпохи позднего средневековья был суров и жесток. К тому времени в худшую сторону изменилось экономическое положение всего региона. Если в XV в. Германия опережала Англию, то с открытием Америки центр торговых операций переместился на запад Европы. Традиционно мощные немецкие города оказались отрезаны от главных торговых путей цивилизации. В итоге страна приблизилась к черте банкротства (XVI в.). Дикие и бесконечные войны вконец разорили Германию. Сотни тысяч людей испытали на себе ужас деклассированной морали. Мужчинам остался один путь – в банды и войска, женщинам – во всевозможные «женские переулки» и дома терпимости. Разумеется, все это подрывало сами основы общества. Фукс писал: «Неисчерпаемое гигантское войско проституток представляло собой женское pendant (дополнение) к войскам ландскнехтов. Те же причины (выше они были выяснены), почему в XV и XVI вв. наемные армии состояли в большинстве случаев из немцев, объясняют нам и тот факт, что во всех «женских переулках» мира встречались

немки, в особенности уроженки Швабии. Рядом с этими побудительными причинами мудрость нравственных трактатов была бесплодна. И все-таки постепенно – особо заметным это становится со второй половины XVI в. – люди становились нравственнее». Quimodo? (Каким образом?). Вы думаете, наука с образованием постарались? Боженька помог? Воздав им должное, скажем: лучшими «учителями» и «священниками» оказались – нужда и сифилис.

О том, что Германия являла собой тогда отнюдь не самое райское место на земле, говорит и судьба немецких евреев. В эпоху Реформации, при германском императоре Максимилиане I, издан указ об уничтожении еврейских книг (1509). Духовным властям приказали отобрать у евреев их религиозные книги и предать сожжению те, где были бы найдены противные христианству выражения. Против еврея Пфефекорна выступил гуманист Иоанн Рейхлин. Однако того обвинили в распространении иудейской ереси, призвав на суд инквизиторов. С приходом Лютера ситуация изменилась. Вначале он отнесся к евреям лояльно и даже поддержал их, говоря: «А ведь евреи – наши кровные родственники и братья нашего Господа. К ним надо применять закон не папской, а христианской любви, принимать их дружелюбно, давать им возможность работать и промышлять рядом с нами». Однако спустя некоторое время Лютер резко переменил позицию. Почему? Говорят, что он увидел воочию, к чему ведет их господство и чему научает немцев их религия… Это его потрясло настолько сильно, что он стал призывать к их преследованию, как злейших врагов Христовых. Он даже потребовал разрушить синагоги, «во славу нашего Господа и христианства», отобрать у них книги Талмуда и молитвенники и запретить раввинам обучать закону веры. А еще он призвал стеснять их в промыслах, отправляя всех здоровых на принудительные работы (1543).

Более того, перед смертью Лютер слезно молил и заклинал своих последователей, чтобы во имя спокойствия Германии и ее многострадального народа они или поголовно окрестили всех еврее, или изгнали всех из государства. Начались погромы еврейских общин и кварталов в Вормсе, Франкфурт-на-Майне и т. д. Власть еврейского капитала была самым решительным образом подорвана (а Франкфурт-на-Майне стал экономической столицей не только Германии, но и всей Европы). Наконец, Леопольд I изгнал евреев из Вены и Нижней Австрии (1670), а все синагоги обратил в протестантские церкви. Тогда евреи перебрались в Пруссию (Берлин). Там их вначале дружелюбно и милостиво встретил Фридрих Вильгельм. С воцарением в Пруссии Фридриха I, опубликовавшего книгу Эйзенменгера «Разоблаченное иудейство», положение евреев и тут ухудшилось. Их обязали носить особую одежду: «Евреи должны иметь желтый кружок, служащий им отличием, нашитый на кафтан или шапку на видном месте». Причем в уставе одежды, введенном Карлом V (1548), статья о еврея (XIII) шла после статьи о палачах и живодерах (XII) и публичных женщинах (XI)… Тогда германо-австрийские евреи сделали духовным и умственным центром столицу Богемии – Прагу. [324]

324

Дубнов С. М. Краткая история евреев. М., 1996, С. 392–396. Дубнов С. М. Краткая история евреев. М., 1996, С. 392–396.

С конца XVII в. заметную роль в Германии стал играть еврейский капитал. В итоге амбиций и распрей князей реальная власть в стране перешла в руки «придворных евреев», что не преминули с триумфом утвердиться в княжеской Германии (XVIII в.). И это был отнюдь не спонтанный натиск, но хитрая и тщательно просчитанная и продуманная акция. Читаем у автора: «В Германии, которая в большинстве утратила свои капиталистические кадры во время кризиса Тридцатилетней войны, создалась пустота, которую в конце XVII в. заполнила еврейская торговля, чей подъем стал видимым довольно рано, например на лейпцигских ярмарках. Но великим веком ашкенази станет век XIX с сенсационным международным успехом Ротшильдов». [325] В качестве комментария позволю лишь напомнить читателю: передравшимся немцам после бранных подвигов гражданской войны понадобилось 250 лет для объединения Германии и установления в ней хотя и жесткого, но все ж немецкого правления (капитала) и немецкой культуры. Такова плата за роковые ошибки властей Германии!

325

Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм. XV–XVIII вв. Игры обмена. Т. 2, М., 1988, С.147. Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм. XV–XVIII вв. Игры обмена. Т. 2, М., 1988, С.147.

Это прямая плата за раскол и развал союза! Энергичный, талантливый, сильный народ – и столь плачевный итог: «Целыми толпами уходили немцы в чужие страны, на Севере, Западе, Востоке они становились учителями других народов в разного рода механических искусствах; они были бы учителями и в науках, если бы строй их страны не превращал всякое ученое заведение, находившееся притом в руках духовенства, в колесо запутанной машины политики, тем самым отнимая его у науки». [326] Это стало причиной падения и развала страны.

326

Гердер И.Г. Идеи к философии истории человечества. М., 1977, С. 538. Гердер И.Г. Идеи к философии истории человечества. М., 1977, С. 538.

И всему виной «немецкая смута», то есть внутренняя политика немецких правителей и епископов (сепаратизм, местечковый эгоизм, грабеж народа, роскошный образ жизни). Масса князей и церковников жила, в основном, за счет ограбления своих и чужих

подданных. Немецкие князья и дворяне любили щегольнуть золотыми безделушками и роскошными костюмами. Так саксонские и маркские дворяне украшали себя золотыми кольцами. Немецкий костюм стал популярен в Дании и Швеции. Шведскому королю Густаву Эриксону граждане даже подали протест на то, что при его дворе стали носить вырезанные платья на иностранный манер, на что тот философски заметил: «всякий волен портить свои платья». О немцах же Себастьян Франкен высказывался так: «Одежду они меняют каждый день, долго не носят. Еще все помнят длинноносую обувь, короткое и узкое платья и шапки с бахромой, теперь же носят все наоборот – просторное, длинное, широконосое. Женская одежда теперь богаче, но приличнее». Мода отражала, разумеется, и существенный подъем в уровне жизни (по крайне мере, у высших слоев общества). Швейцарский хронист И. Штумпф, жалуясь на вторжение иностранных обычаев в Швейцарию, говорил: «Древние гельветы и в пище, и в одежде были просты и умеренны. Теперь же у нас тот живет неприлично, кто не пользуется иностранной одеждой и пищей. Наши предки одевались плохо, материю для одежды ткали сами, некоторые из чистой шерсти, некоторые пополам со льном. Теперь нигде не одеваются так нарядно, как в Гельвеции. Золото, серебро, бархат и шелк видишь на людях всех званий. Военные, возвращаясь с войн в чужих краях, приносят с собой новые обычаи, а также новые пороки и напасти, как, например, оспу, богохульство, пьянство, моду на рассеченные платья (с разрезами) и т. д.». Появился у немцев и обычай вновь отпускать бороду (1498): «Есть такие дураки, которые носят половину бороды вместо целой, другие только усы, третьи оставляют по кусочку на каждой щеке – каждый хочет носить что-нибудь особенное». [327]

327

Вейс Г. История цивилизации. Т. III, М., 1998, С. 384–386. Вейс Г. История цивилизации. Т. III, М., 1998, С. 384–386.

Немецкая и швейцарская мода.

За счет чего знать позволяла себе иметь нарядные платья и украшения? Ф.Меринг считал, что они жили за счет торговли металлическими товарами, а главное за счет огромных субсидий, получаемых от продажи «права на кровь и плоть своих подданных» для участия в войнах. По подсчетам историков, только с 1750 до 1815 гг. немецким князьям уплачено было Францией 33, а Англией 311 миллионов талеров – сумма, которая делает понятным, каким же образом могли «многочисленные мелкие князья столь бедной страны состязаться в пышной расточительности с французскими королями». Нередко они, подобно Фридриху II, готовы были ввязаться в смертельную «игру», в результате чего судьба земель висела на волоске. Жизнь многих немцев (пруссаков и проч.) стала сплошным военным походом. [328]

328

Меринг Ф. Легенда о Лессинге. М., 1924, С. 83, 90, 96. Меринг Ф. Легенда о Лессинге. М., 1924, С. 83, 90, 96.

Однако отвлечемся от войн, мод, князей… Куда интереснее проникнуть в лабораторию философов, писателей, поэтов, педагогов Германии, где «мозг мыслителя искусный» мыслителя искусно создает (перефразируем «Фауста»). Для ясного ума Германия всегда была и будет колыбелью Лютера, Дюрера, Винкельмана, Гуттена, Гете, Шиллера, Гейне, Форстера, Бетховена, Баха, Гегеля, Канта, Гердера, Фихте, Шеллинга, Гербарта, Вагнера, Гумбольдтов, Шлимана, множества ярких и замечательных творений народа. Таковы и немецкие песни, о которых Гейне сказал: «Тому, кто хочет узнать немцев с лучшей стороны, советую прочитать их народные песни». Воспитание в Германии неотделимо от того общего духа пиетета к знаниям, что всегда царил в учебных заведениях. Признанными центрами образования станут Йена, Гейдельберг, Берлин, Лейпциг. С этими городами связаны многие славные имена.

Столь же важные последствия для истории становления немецкого народа имела Реформация – народная революция в грубоватой рясе священника. Ее духовно-нравственной составляющей стала свобода мысли и вероисповедания. Замечу, что её кодексы и законы отстаивали крестьяне, монахи, рыцари (каждый по-своему, действуя вместе или порознь). По условиям Аугсбургского мира (1555) было решено, что каждый германский князь свободен в выборе религии. Отблеск этой религиозной свободы распространился даже и на их подданных. Хотя это обстоятельство и способствовало расколу Германии, оно давало важные права и возможности городам, в том числе проживающим в них гражданам. Затем в этой средневековой свободе профессий увидят исток будущей научно-технической революции.

Немцы создали свой облик Бога, обогатив религию новыми образами и канонами, и, похоже, вдохнув в нее свою фаустовскую душу. Все это произошло далеко не сразу. Стоит ли удивляться, что в будущем из германских земель выйдут и наиболее яростные ниспровергатели основ буржуазно-обывательской цивилизации?! Немец в решающие моменты истории приучен действовать в духе Sturm und Dranger (нем. «сторонник сокрушительной борьбы с отжившим прошлым»). Германский этнос при всех различиях в политике, старался сохранять единство в морали, традициях, культуре, религии. Гегель был прав, говоря, что религия и основы государства – «одно и то же: они тождественны в себе и для себя». Не забывая о религиозной ортодоксии, о неисчислимых пороках церкви, зададимся и таким вопросом: «А что представляло бы собой это самое дикое и кровожадное из всех известных зверей существо (человек) без её воспитывающе-умиротворяющего влияния и участия?» Поэтому мы вынуждены (особенно в отношении диких эпох) согласиться с мнением: «Народ, имеющий плохое понятие о боге, имеет и плохое государство, плохое правительство, плохие законы». [329]

329

Гегель Г. Философия религии в двух томах. Т. 1, М., 1976, С. 400. Гегель Г. Философия религии в двух томах. Т. 1, М., 1976, С. 400.