Народы и личности в истории. Том 3
Шрифт:
Деспотические установки «кодекса национальной чести» сохранялись в Японии примерно до середины двадцатого века. В известном романе В. Пикуля «Три возраста Окини-сан» дана картина той противоречивой Японии, когда еще в 1880 г. военная эскадра России нанесла визит в японские порты. Русские моряки были потрясены не только ландшафтами страны, умопомрачительной чистотой ее институтов и гимназий, но и утонченной красотой японских девушек. В романе речь идет о любви русского мичмана и японской девушки. В одну из ночей она поведала офицеру о своей горькой судьбе. В японском иерархическом обществе каждый человек должен был знать свое место. Так, женщине, рожденной в год Тора (а к ним принадлежала и Окини-сан), суждено было стать гейшей или работницей на фабрике. И когда спустя четверть века мичман (после трагедии Цусимы) оказался в плену у японцев, он вновь встретил Окини-сан. Япония повела себя сурово не только по отношению к врагу, но и к своим гражданам. Связь японок с русскими пленными офицерами сочли почти что преступлением. После того как заключался временный брак, новобрачных обычно тут же разлучали. Имя офицера публиковалось в газетах, а женщину-японку, осмелившуюся бросить вызов общественной морали, регистрировали в полиции как проститутку. [74] Японцы, стремящиеся к жизненному равновесию и гармонии, любят повторять: «Добро – изнанка зла» и «Страдание – семя радости».
74
Пикуль
И все же женщина занимает исключительно важное место в японском доме. Это домашнее божество. В Японии дольше, чем где-либо, сохранялся матриархат. Дочка в семье считалась заветным сокровищем, благом, залогом будущего процветания. В Японии особо велика роль цариц и жриц. Они придавали тайну и очарование императорской семье. К примеру, существует легенда о принцессе Ямато-то-то-хи момосо химэ. Считалось, что эта принцесса приходилась супругой самому Богу, приходившему к ней по ночам. Известное женское любопытство побуждало ее увидеть мужа как-нибудь при дневном свете. Вняв просьбам жены, бог Омоно нуси дал ей шкатулку для гребней, посоветовав утром заглянуть в нее, но при этом не пугаться того, что она там увидит. Все женщины в любви бывают слепы, иллюзии в любви – опасны и нелепы. Жена, дрожа от возбуждения и едва дождавшись утра, открыла крышку таинственной шкатулки. И тут же вскрикнула от испуга – там, свернувшись клубком, лежала змея. Муж-бог тут же обиделся и ушел от жены (на гору Мива). Ушел надолго, а, может быть, и навсегда. Принцесса горько затосковала и сошла с ума. Проткнув себе матку палочками от еды, бедняжка умерла. Хотя потомство их сохранялось и продолжало царствовать. В этой легенде виден глубокий смысл. Даже между самыми любимыми супругами всегда есть нечто, что сокрыто до поры до времени. Умные пары обычно стараются и не открывать «шкатулку».
Женщине в Японии отводится почетное место орхидеи или ветки сакуры… Она призвана украшать обитель мужчин, при этом одновременно оставаясь как бы в тени – незаметная и молчаливая. Женщина Востока. Взоры художников не могли миновать этих прелестнейших существ. Уже в период Хэйан (IX–XII вв.) зеркало культуры отражает пленительные женские образы. Разумеется, и сама женщина должна была сказать в искусстве веское слово. Видное место в японской поэзии заняли женщины-поэтессы. Специалисты отмечают, что в «золотой венец» японской литературы того периода «больше вплетено женских имен, чем мужских». Среди них Мурасаки Сикибу, Сэй Сенагон, Митицунано хаха, Идзуми Сикибу, Исэ, Сагами, Оно-но Комати. Японская женщина считается верной подругой. Это вам не коварный мужчина, о чьем отношении к любви можно было сказать словами поэтессы Оно-но Комати:
Он на глазах легко меняет цветИ изменяется внезапно.Цветок неверный он,Изменчивый цветок,Что называют – сердце человека.Поэтесса Мурасаки оставила потомкам сборник, включающий 126 стихотворений («танка»). Некоторые писательницы и поэтессы не только имели большой поэтический дар, но и обладали исключительной красотой. Подобной красавицей слыла и прославленная поэтесса Идзуми Сикибу, которую называют также «одним из трех гениев хэйанской литературы». Однако будь она даже красавицей, женщина обязана вести замкнутую жизнь. Знатные дамы редко покидали свои дворцы. Помимо занавесей, штор и ширм их скрывал от чужих глаз занавес кит. Внутри дома их передвижение было ограничено.
С изменением экономических и культурных условий развития японского общества (в том числе и под влиянием Запада), места придворных образованных дам заняли гейши. Институт гейш («жриц любви») возник в XVII–XVIII вв., когда особыми центрами развлечений стали «веселые кварталы» городов. Это было своего рода искусство. От учениц школ («майоко») требовали не только изощренных ласк, но часто глубоких знаний и понимания искусств. Известна фраза: «Вечер с гейшами – это не более как церковный ужин». Это означает, что при встрече с вами гейша отнюдь не обязательно предается любви. Она нальет сакэ (водки), попотчует мудрыми изречениями, расшифрует смысл икебаны, прочтет вам стихи, споет что-нибудь, исполнит танец. Ведь в буквальном переводе гейша означает «человек искусства». К слову сказать, серьезное образование в Японии ранее доступно было одним мужчинам. Иероглифику («отоко модзи» – «знаки мужчин») относили к делам неженским. Считалось, что девушке достаточно знать слоговую азбуку, уметь слегка музицировать, слагать стихи и танцевать. Разумеется, иным канонам следуют высшие слои общества. Кстати говоря, жены и их подруги (дамы полусвета) зачастую приводили мужчин в сферу культуры. Они обычно и становились глашатаями новой и оригинальной моды, надевая изящные кимоно, нарядные туалеты, делая умопомрачительные прически для своих лихих вояк и бандитов.
Институт гейш в Японии
Дамы диктовали моду на одежду, прически, манеры и украшения. Предметы украшения и знаменитые кимоно передавались из рода в род. Мужчины, уставшие от бесконечных хлопот и неурядиц бытия, устремлялись сюда, под кров гейш, словно мотыльки, летящие на пламя свечи. Они желали зреть богинь во всем блеске праздничного, интеллектуального веселья… Институт гейш не имел и не имеет ничего общего, скажем, с печально известными римскими лупанариями или европейскими борделями. Делать из гейш проституток означает в очередной раз доказывать, что европейцы являют собой «варварскую цивилизацию». И все же не все одобряли посещение гейш. Некий японец в образной форме так выразил позицию народа в отношении этих древних профессий (XIX в.): «Что же касается танцовщиц, проституток, публичных домов, ночной работы и других подобных нечистых занятий, то все это должно считаться пагубным для страны, подобно гусеницам или стрекозам. Поэтому честные люди всегда и выступали против подобного зла. Так как по закону природы мужчина ищет общества женщины, то узаконено, чтобы эти люди и места не были терпимы, однако же, если бы законы эти строго исполнялись, то приходилось бы только постоянно наказывать, не делая ничего другого; поэтому с виновными не надо поступать строго, но из-за снисхождения к невежеству и к природе человека лучше смотреть сквозь пальцы на проступки такого рода». [75]
75
Николаева Н. С. Япония – Европа: диалог в искусстве. М., 1996. С. 20, 91.
Судзуки Харунобу. Летний полдень, или Прогулка
Из-за одной лишь страсти мимолетной,Когда «любовь» целует нас в уста,Мы губим все – и музу, и Христа,И помыслы души, вчера еще свободной. [76]И все же «веселые кварталы» привлекали внимание многих писателей, поэтов, художников. Японский художник Хисикава Моронобу (ок. 1618—ок. 1694), основоположник школы уки-э («изменчивый мир») составлял графические
76
Автор – В. Б. Миронов.
77
Мещеряков А. Н. Герои, творцы, хранители японской старины. М., 1988. С. 131–157.
Заметное место в жизни японцев занял театр. Шиллер говорил, что лишь в театре великие мира сего слышат нечто редкое или даже для них невозможное – правду, и видят то, чего они обычно не видят никогда – человека. А Гоголь заметил, что театр – такая кафедра, с которой можно поведать миру о добре… В Японии же старейший театр, театр Но («Но» – умение, мастерство), существует более шестисот лет. Примерно в VIII в. на острова из Китая было занесено мастерство «санга-ку» (по-китайски «сань-сюэ»). Народ перевел это по своему, как «саругаку», что означает – «обезьянье искусство», «обезьянничанье». В Японии это означало увеселение с потешными фарсами, мимами, фокусниками, акробатами, марионетками. Хотя в Японии была и своя «античность» – культура хэйанской эпохи (IX–XII вв.), с центром в г. Хэйан (ныне г. Киото). В это время и появился прекрасный роман «Повесть о Гэндзи» (начало XI в.), сцены из которого охотно исполняли и театры. Это же можно сказать о романе-эпопеи «Повесть о Тайра» (начало XIII в.), принадлежащем перу неизвестного автора. В 1374 г. была исполнена некая мистерия в присутствии сгуна Асикага симицу («священное саругаку»). Полководец одобрил такого рода представление. Во главе труппы стоял тогда талантливый актер, сочинитель пьес и их постановщик Каннами Кицугу (1333–1384). Его дело продолжил сын, Дзэами, который был весьма просвещенным человеком. Мистерии обычно основывались на сказаниях предков. В древних японских храмах исполнялись мистерии «кагура», откуда японский театр многое позаимствовал, сочетая различные жанры – пение, музыку и танец. И хотя в пьесе Дзэами Мотоки хор поет: «Пусть говорят, что травы и деревья ни сердца не имеют, ни души», но в японских театрах в качестве одушевленного начала часто действует и матушка-природа. В театре в действиях актров оживают духи сосен, пальм, дух вишни и т. д.
Веслое приключение в доме любви
Багрянец осени, унылая вода,Природа, что застыла в ожиданье —Все говорит о скором расставанье,Напоминает, что бегут года. [78]Темы трагической любви нашли выражение и в творчестве Мондзаэмона Тикамацу (1653–1724), драматурга, которого современники величали «богом среди драматургов». Родившись в семье небогатого самурая Тикамацу (его настоящее имя – Нобумори Сугимори), он вскоре очутился в городе Киото, одном из трех главных центров культуры. Юноша служил пажом в аристократическом доме, жил в монастыре, учился торговому делу и вообще «носился по волнам городской жизни». Молодой человек всюду жадно впитывал культуру во всех ее проявлениях (поэзия, песни, театр, танцы). Семейство принадлежало к кругу интеллигенции (врачи, священники, поэты). Юноша проявил незаурядный дар драматурга. Он стал сочинять пьесы для народного театра Дзрури (плебейского театра). В таком театре действуют куклы под напевный сказ единственного актера-рассказчика. Японцы особенно ценят это искусство, ибо оно вбирает в себя богатство речи и тонов, игру слов и нюансов. Автор писал свои пьесы, чтобы можно было «почувствовать печаль без слов». Тикамацу писал для народа и для народных артистов. Одним из таких высочайших мастеров сцены был Саката Тодзюро. Сохранились его слова: «Какую роль ни играл бы артист Кабуки, он должен стремиться лишь к одному: быть верным правде», «Искусство артиста подобно суме нищего. Что ни увидишь, все запомни». На постановки пьес Тикамацу Мондзаэмона («Победоносный Кагэки», 1685; «Наследники братьев Сога», 1683; «Ночная песнь погонщика саку», 1708; «Гонец в преисподнюю», 1711; «Битвы Коксинги», 1715 и другие) собирались толпы народа. Затем он стал сочинять для театра Кабуки (живых актеров). Если в театре Кабуки властвовал актер, то в театре Дзрури – драматург. Успех пьес среди простых людей был столь велик, что знать сочла увлечение опасным. Самураям запретили посещать представления. Сначала были запрещены женские, затем юношеские труппы.
78
Автор – В. Б. Миронов.
С тех пор в японских пьесах играют только мужчины.
Интерьер японского театра
Переехав из г. Киото в торговый город Осака, где, как говорится, «серебро рождало серебро», Тикамацу нашел тут прекрасный источник для пьес. Здесь можно было наблюдать купцов, ремесленников, женщин, проданных в дом любви. Порой судьбы героев были трагическими. В 1703 г. на сцене театра Такэмото-дза была исполнена «мещанская драма» Тикамацу «Самоубийство влюбленных в Сонэдзаки». Так вот в Японии и родилась первая народно-гуманистическая драма. Гибель влюбленных всегда вызывает сочувствие у публики. Появились и пьесы вроде «Масляного ада», где главным героем был убийца. Специалисты ставят искусство Дзэами и Тикамацу в один ряд с великими драматургами – Калидасой, Софоклом, Кальдероном, Мольером, Шекспиром. Видимо, определенное влияние на японский театр оказали и комедии Лопе де Вега. К концу жизни Тикамацу создал порядка 90 исторических и 24 мещанских драм. Современники даже нарекли его «японским Шекспиром». [79]
79
Маркова В. Классический японский театр // Классическая драма Востока. М., 1976. С. 539–559.