Народы и личности в истории. Том 3
Шрифт:
Женщины в университете Цинциннати
В первое время ощущались слабость общей культуры, нехватка оборудования и учебников, отсутствие квалифицированных преподавателей. Тем не менее, в Англии с населением в 23 миллиона человек к 1880 г. насчитывалось 4 университета (1880), а в одном американском штате Огайо с трехмиллионным населением их уже было 37. Хотя надо принять во внимание и высокую «смертность» среди возникших колледжей. В юго-западных и западных штатах она составляла в среднем свыше 80 процентов. Более 700 колледжей было закрыто уже к 1860 г., а к 1930 г. и вовсе функционировало менее одного из пяти колледжей и университетов, основанных перед Гражданской войной. Итак, хотя из 180 с лишним колледжей и университетов, основанных между Революцией и Гражданской войной, более 100 возникли за пределами первых тринадцати штатов, все же куда более прочными и надежными выглядели колледжи в старых штатах, в Новой Англии. Сам по себе факт столь быстрого становления системы высшего образования, конечно, означал огромную веру янки в почти беспредельные возможности знаний. Этому способствовали: присущий им дух миссионерства, предприимчивость
В 1791 г. был создан и университет Вермонта, ставший пятым по счету высшим учебным заведением Новой Англии. Основателем его стал И. Аллен. В хартии университета особо подчеркивалось, что тут на образовательной ниве не отдается никакого предпочтения той или иной религии или секте. Вермонт стал по сути дела пионером веротерпимости и свободы на американской земле. По мнению американских историков, сей университет стал одним из законодателей практического или прагматического обучения. Сюда шли учиться преимущественно дети среднего американского класса. Вермонт, кстати, стал и первым невоенным высшим учебным заведением Америки, предложившим студентам курс инженерных наук. В какой-то мере знаменателен и тот факт, что «отец прагматической философии» Дж. Дьюи, о котором сказано ниже, также был выпускником университета Вермонт. Край этот знаменит не только природными красотами, но и пребыванием тут неординарных личностей: генерал Лафайет некогда заложил тут камень нового университетского здания взамен уничтоженного пожаром в 1824 г., а в одном из колледжей преподавал курс русской литературы В. Набоков, автор «Машеньки», «Лолиты», «Защиты Лужина», «Приглашения на казнь». Здесь же нашел пристанище уже в XX веке известный русский писатель, лауреат Нобелевской премии А. Солженицын. [278]
278
The University of Vermont, Burlington, Vermont. Catalog 1993—94. P. 3.
За годы трансформации Америки в крупнейшую державу в политическом истэблишменте возникла традиция всячески способствовать делу развития высшей школы. Подготовке культурной и научной элит в Америке уделялось все больше внимания. «Если мы не найдем и не подготовим гениев, наше общество низвергнется в варварство», – говорилось в одной из работ. В США к 1860 г. существовало около ста научных обществ и ассоциаций, произошло объединение вузов в Ассоциацию американских университетов. К концу XIX в. 14 вузов выпускали 90 процентов общего числа докторов в стране. США проявляли тенденцию стать своего рода республикой ученых. В США отношение к науке было сродни выражению немецкого физика М. Планка, основоположника квантовой теории – «наука возникает из жизни и возвращается обратно в жизнь». Однако эра массового высшего образования была еще впереди.
Победив южан, промышленники Севера ринулись на завоевание континента и мировой экономики. Они были восприимчивы к науке, без чего не было бы, вероятно, и столь разительных перемен в США. Лишь науке и технологии по плечу освоить огромные пространства, свести леса, проложить железные дороги, обустроить города, засеять зерновыми земли, собрать хлопок, обуздать природу. Бизнес подстегивал развитие технологии: инновации, научные открытия означали снижение затрат, появление новых сфер вложения капитала, подъем производительности труда. Америка становилась грандиозной лабораторией. М. Лернер заметил: «Характерными науками для американской технологической цивилизации оказались химия и физика, электроника и радиационная химия, как и подобает народу, ставящему на первое место энергию и скорость, коммуникацию и силу. В обоих случаях наука служит ключом к пониманию основополагающих свойств цивилизаций. В одном случае это в основном естественные науки, науки упорядочивающие, в другом – науки, изучающие энергию и силу». Науки оказались настоящим кладезем прибылей. Американский бизнес повел себя в дальнейшем умнее и дальновиднее наших реформаторов, не жалея средств на развитие техники, создавая различные исследовательские фонды, крупные лаборатории. Разумеется, их щедрость имела деловые корни. [279]
279
Лернер М. Развитие цивилизации в Америке. Т. 1, М., 1992. С. 265–266.
Особо скажем о роли техники. Известно, что когда-то в Греции и на Востоке творили выдающиеся техники и механики. Но мы наслышаны лишь о великом Архимеде, да и то Плутарх писал о нем как об уме, чуждавшемся всего практического и необходимого. Но ничего не известно об инженере прошлого Диаде. Тот строил осадные орудия царю Филиппу, участвовал в походах Александра. История несправедлива: ею описаны кровавые сражения, заговоры, восстания и смуты. В ее скрижали занесены сотни венценосных идиотов, убийц или солдафонов, умевших лишь вышибать мозги и выпускать кишки ближнему, причем самым неартистичным образом. «И только об инженере, – писал немецкий ученый-исследователь Г. Дильс, – который вел и эту и другие осады Александра, который оставил руководство по военно-инженерному искусству, где были описаны его изобретения: передвижные осадные башни, нового вида таран, подъемные мосты и разные военные машины, историки ничего не знают. Как вообще вся древность, они презирали техников». [280]
280
Дильс Г. Античная техника. М. – Л., 1934.
Америка же быстро научилась преклоняться перед механиками и техниками. Инженер стал в этой стране существом более почитаемым, нежели ветхозаветный Ной, выстроивший свой ковчег для спасения всех живых тварей. Практический гений творчества был увенчан здесь славою и честью, а порой и «венцом из чистого золота». А. Токвиль в «Демократии в Америке» отмечал, что практическая наука здесь развита великолепно. Особенно заботливо относились американцы к тем разделам теории, которые необходимы для практического применения. В данных областях они демонстрировали «мышление ясное, свободное, оригинальное и плодотворное». Одним этим уже оправдано воцарение США, ставших меккой изобретателей. Хотя изобретательность американцев носила заземленный и узкоутилитарный характер. «В этой стране есть хорошие рабочие, но мало созидателей. Фултону пришлось долгие годы отдавать свой талант другим народам, прежде чем он смог найти ему приложение в своей стране», – отмечал А. Токвиль. Подобная ситуация не должна вызывать изумления. «В Америке богачей было немного. Почти все американцы имеют профессию. Занятие профессией требует навыков и мастерства. Образованию они имеют возможность посвящать лишь ранние годы жизни. К 15 годам американец должен следовать своему призванию. То есть, его образование обычно заканчивается, когда в нашей стране оно начинается. А если и продолжается, то строго в определенном и выгодном для них направлении. Наукой тут занимаются как бизнесом». [281] Видимо, ранее тут подняли бы на смех идеалистические воззрения Дж. Бруно на науку, как и видение им ее задач: «Наука есть наилучший путь для того, чтобы сделать человеческий путь героическим».
281
Tocqueville A. Democracy in America. N. Y., 1945. P. 54.
Научно-технической элиты как таковой еще не было и в помине. Она только-только в XIX в. поднималась из нищеты, из самой что ни на есть народной глубинки. Обратимся к работе М. Уилсона, повествующей об изобретателях… Об изобретателе Э. Уитни (1765–1825) говорили, что он более чем кто-либо иной способствовал преображению Севера и Юга. Закон чив Йельский колледж, он хотел вознамерился было учителем. Однако сокращение зарплаты учителям наполовину поставило крест на его мечтах и занятиях. Как ни странно, это пошло на пользу не только Уитни, но и Америке. Оставив учительство, он изобрел знаменитую хлопкоочистительную машину, сделавшую рабовладение весьма выгодным (цены на рабов выросли сразу же вдвое). Благодаря его машине плантаторы заработали 10 млн. долларов на продаже хлопка. Но у изобретателя не осталось ни цента. Он едва спасся от банкротства, уехал на Север, где стал делать ружья. Такой резкий поворот в судьбе изобретателя не редкость для тогдашних США.
Дж. Каст. Дух «американского прогресса». 1872
Самюэл Морзе (1791–1872), как и Уитни, учился в Йельском университете. Морзе родился в Бостоне, в семье педагогов (отец – священник, автор известного учебника географии, дед – директор Принстонского колледжа). Вначале юноша мечтал стать художником. Одна из его картин украшала ратушу. Первые проблески идеи изобретения зародились у него на лекции. Морзе поразили услышанные им слова, согласно которым выходило, что ток якобы мог становиться видимым при преодолении препятствия на пути. «Тот факт, – вспоминал он, – что электричество можно сделать видимым в любом месте на пути тока, было первым семенем, из которого развилось и выросло в моей голове изобретение телеграфа». Мечта стать художником тем не менее не покидала его. Он едет в Европу учиться живописи. Картину «Умирающий Геркулес» высоко оценили на выставке Лондонской академии художеств. Тут он получил первую золотую медаль и вскоре стал вождем группы молодых американских художников. После возвращения из Европы он работал профессором живописи и рисования в Нью-Йоркском университете. В то время отношение к живописи в США было более чем прохладным.
Ему стало ясно: рисунком тут не проживешь. Одному из студентов он откровенно советовал: «Ни за что не становитесь художником; это полная нищета. Дворовой собаке лучше живется на свете». Поэтому нащ «американский Леонардо» вернулся к работе над электромагнитным телеграфом. Все чаще стала занимать мысль: «Как заставить электричество писать?» Поездка в Европу желанных денег ему не принесла. А между тем тогда же в России электротехник П. Шиллинг в 1832 г. (раньше американца) изобрел электромагнитный телеграф и даже показал его действие Николаю I. Однако русский царь, испугавшись самой идеи и возможности быстрой связи меж людьми, запретил даже упоминать об изобретении. В Америке условия были иными. Хотя и тут было немало препятствий. В Нью-Йорке была создана маленькая телеграфная линия на Лонг-Айленде, изготовлен и примитивный аппарат, напоминавший телеграф (1827). Власти возбудили против изобретателя судебное преследование, угрожая арестом за то, что пытался «устроить тайное сношение между разными городами». Тот вынужден был бежать из страны.
Морзе изобрел телеграф в 1832 г., находясь на борту корабля «Sully». Прошли годы тяжких раздумий и опытов, прежде чем пришла победа. В письме к своему другу он признавался: «Я не встречаю ни сочувствия, ни помощи со стороны людей, знающих меня. В течение двух лет я существовал на самые жалкие средства и отказывал себе даже в необходимой пище, чтобы скопить достаточно денег для представления моего аппарата в конгрессе. Я гибну от недостатка средств. Никому не известно, скольких дней и месяцев беспрерывного труда стоило мне усовершенствование моего аппарата. Только одно сознание, что у меня в руках изобретение, которое может сделать эру в развитии цивилизации и облагодетельствовать миллионы людей, поддерживает меня в этих испытаниях». Отчаяние охватило изобретателя. Наконец, все же удалось получить у конгресса США 30 тысяч долларов (немалые деньги). В тот вечер, не дождавшись решения конгресса, Морзе вернулся в бедную комнату в гостинице Вашингтона. В кармане у него оставалось менее полдоллара. Но первая депеша, посланная из Балтиморы в Вашингтон на имя Морзе, гласила: «С помощью Божией великое дело исполнено!» По телеграфу были переданы результаты выборов президента и членов правительства. К середине XIX в. возникли говорящие молнии (так вначале называли телеграф). [282]
282
Гутенберг. Уатт. Стефенсон и Фултон. Дагер и Ньепс. Эдисон и Морзе. Челябинск, 1996. С. 406–408.