Нарушая правила

Устинова Юлия

Я пожимаю плечами.

— Все, что смогу, говори, не бойся.

Сзади раздается громкий гогот. Нас оттесняет к стене толпа здоровенных старшекурсников.

— Может, переедешь ко мне? — предлагает Аня, когда парни отходят подальше.

— То есть как? — хмурюсь в ответ.

— Нет, не насовсем. Временно. Просто такая тоска накатывает, что хоть на стену лезь. Не знаю, как из этого выбраться. Ненавижу себя за то, что сделала. Все время думаю, кто это был — мальчик или девочка, представляю его лицо… — медленно шагая, Аня опускает голову и смахивает выступившие на глазах

слезы. — Не могу я одна… Понимаешь? Разные мысли в голову лезут…

Ее отчаянный тон заставляет меня насторожиться.

— Ань, ты чего задумала? — я даже притормаживаю.

Аня тоже останавливается. Мы уже миновали переход и стоим в фойе рядом с актовым залом.

— Нет, ничего… Ты меня не так поняла. Мне просто одиноко, — признается Аня.

На ее лице появляется ранимое выражение.

— Точно?

— Да. Я же говорила, что все вспоминаю, как мы с тобой классно жили, как дружно, как болтали перед сном. Вот бы снова так, а? — Аня поднимает ко мне полный надежды взгляд.

И у меня не хватает духу сразу ей отказать.

— Я не знаю, мне надо это с Тимом обсудить.

— Ты теперь у него всегда разрешения спрашиваешь? — язвительно замечает девушка.

— Нет. Но мы встречаемся. Я не могу поставить его перед фактом.

Петрова кривит губы.

— Ясно. Хочешь совет? Не позволяй ни одному парню управлять своей жизнью. Сначала он будет вешать тебе лапшу, клясться, что таких, как ты, больше нет, рассказывать, какая ты необыкновенная и как ему повезло с тобой, а по факту они просто нас используют. Я по-дружески, Дин, — говорит Аня. При этом каждое ее слово пропитано злостью и желчью. — Я уже обожглась, не хочу, чтобы ты тоже потом локти кусала. Пользуйся парнями сама. Тем более Чемезов при деньгах, есть, что с него поиметь.

— К чему ты это говоришь?

Аня вдруг улыбается, совсем неестественно, даже заискивающе.

— Да ни к чему. Не слушай меня. Болтаю, сама не понимаю что, — Петрова быстро съезжает с темы, повиснув на моем локте. — Поговори с ним, ладно? Хоть на неделю, хоть на сколько, я очень тебя прошу — не бросай меня, — жалобно добавляет она.

— Ладно… Но я ничего тебе не обещаю.

— Спасибо, Динка! — с благодарностью произносит Аня.

Сжимая меня в объятиях, опускает голову мне на плечо.

Обнимая ее, не могу отделать от ощущения, что меня загнали в угол, и злюсь на нее, на себя, на свой мягкий характер.

Я всерьез начинаю жалеть, что влезла Ане в душу после того, как мы с ней отдалились друг от друга. Когда я не знала всей ситуации, чувствовала себя намного проще. Недаром говорят: “Меньше знаешь — крепче спишь”. А в последнее время меня не покидает ощущение, что я просто обязана поддерживать Аню и всякий раз скорбно кивать, слушая ее жалобы на Фрица, на судьбу, на строгую деспотичную мать. У Петровой теперь все кругом виноваты. Из шебутной, непосредственной и смешливой соседки по общежитию Аня превратилась в очень тяжелого, саркастичного человека. Конечно она сейчас переживает сложный период, но мне совсем не хочется быть частью этого.

И зачем я только сказала, что подумаю над ее предложением пожить вместе?

Прежде, чем разойтись,

мы заходим в туалет на первом этаже, где собралась уже приличная очередь. Аня первой занимает освободившуюся кабинку. Я остаюсь стоять снаружи, держу ее пакет и листаю чат нашей группы, а потом вижу, что мне пришло личное сообщение в другом мессенджере.

От Фрица.

ВЛАД: Привет.

Смахнув уведомление, я блокирую экран и задумчиво смотрю перед собой. Тут из кабинки выходит Аня. Я передаю ей пакет и закрываю за собой дверь кабинки. Затем открываю мессенджер, чтобы убедиться, что все правильно поняла, и сообщение пришло от Немцева.

Так и есть.

Фриц решил со мной поздороваться? С чего бы вдруг?

Прямо сейчас Влад сети, и мне, почему-то, кажется, что он очень ждет моего ответа. Честно говоря, так и подмывает взять и написать ему все, что я о нем думаю, но понимаю, что это будет выглядеть тупо. Как бы я к нему не относилась, лично мне Фриц ничего плохого не сделал. Однако, с чего бы ему просто так здороваться со мной? Делать, что ли, больше нечего?

Немного заинтригованная я убираю телефон в сумку.

Следующей парой у нас практическое занятие по русскому. Мне нужно на третий, а у Петровой — английский на втором. Я не стала говорить ей о странном поведении Немцева. Зачем человека лишний раз нервировать?

Да и мало ли, он мог написать мне по ошибке.

Но уже на занятии от Немцева снова приходит сообщение. И не одно, а целых три, с разницей в несколько минут.

ВЛАД: Дин? Как дела?

ВЛАД: Не игнорь. Есть разговор. Ответь, пожалуйста.

ВЛАД: Извини, что пишу тебе, но ты единственный человек, к кому я могу обратиться.

Я хмурюсь, перечитывая сообщения, которыми он закидал меня.

Похоже, дело и правда нешуточное.

Мелькает мысль, что Фриц хочет расспросить меня про Аню или даже помириться с ней. Возможно, его совесть замучила, он осознал, что поступил с ней некрасиво, не по-мужски. И только поэтому я решаю ему ответить.

Я: Что тебе нужно?

Фриц тут же начинает записывать мне голосовое, только прослушиваю я его уже по окончании пары:

— Долго писать, так расскажу. Спасибо, что не заблочила. Я уже испугался, что долго не отвечаешь. Дин, такое дело, я у Тима где-то свои часы посеял. И наушники. Но наушники — фигня, а часы — отцовские. Ему на работе подарили. Там и гравировка есть. И на циферблате красным буквы: "РЖД". Он вчера впалил, что часов нет на месте, я сказал, что у друга оставил. А с Тимом мы теперь… сама знаешь. В общем, мне их нужно как-то вернуть, не хочу батю расстраивать. Он у меня сердечник, будет лишний раз психовать. Дин, пожалуйста, поищи. Ты меня очень выручишь. Если найдешь, сразу маякни. Только Тиму не говори… Мне кажется, ему это не понравится… — упавшим голосом заканчивает Влад. — В общем, на тебя одна надежда.