Нарушая приказы
Шрифт:
– Мишку Лопухина, – предложил Полонский, – надежнее не найти.
– Пожалуй, так и сделаем, – кивнул комендант. – Кликни-ка Иван Иванович писаря. Бумагу сейчас для господина фельдмаршала составим.
– Федька, – прокричал Барнер. В дверях появился караульный, – Пулей доставь ко мне писаря.
Солдат кивнул и убежал. Слышно было, как застучали в коридоре его шаги.
– Шустрый малый, – сказал полковник, – вот что я предлагаю, господин комендант, – продолжил он, – давайте-ка, мы вам с полковниками свои размышления на счет осады выскажем.
Золотарев прошелся по кабинету.
– Ну, излагай, – приказал он.
Но говорить начал полковник Скобельщина.
– Вот, что я уразумею господин комендант, – начал он, – что швед, скорее всего, ударит в район бастионов «Триумф» и «Фортуна». Попытаюсь растолковать почему. Видите ли, граф, – сказал Федот, – лично я бы к бастионам «Глория» и «Хонор» не сунулся. В прошлый раз мы их изрядно потрепали, а значит, в течение этих лет восстановили. Другие же бастионы осаде были подвержены меньше, а стало быть, и внимания им уделяли столько же. Да и к замку от них на много ближе…
– Да и сам шатер фельдмаршала находится, напротив них, – закончил за него Золотарев.
– Вот именно, – подтвердил Полонский. – Зачем располагать ставку где-то еще, когда тут явно можно просматривать баталию…
Полковник драгун не договорил. В дверь постучались, а затем после того, как Барнер разрешил войти, вошел писарь.
– Прибыл по вашему приказанию, господин полковник, – проговорил он.
– Проходи, – сказал Иоганн, убирая со стола карту города, – садись. Пиши.
Служивый поставил на стол небольшую стеклянную бутылку, в которой были чернила. Сел. Вытащил из-за уха белое длинное перо. Ножичком подчистил его и только после этого взял лист бумаги, что лежал в стопке на столе.
– Я готов, господин полковник, – произнес он.
IX
– Война – это последний довод королей, – проговорил Карл XII, глядя в его глаза. – И вы фельдмаршал должны это как никто другой понимать. Я бы предпочел, чтобы город, у стен которого остановилась наша армия, сдавался немедленно и без боя. Мне, как человеку жалко тех жертв, что возникнут среди мирных жителей – моих подданных. Вам, господин фельдмаршал, – прошелся от стола к креслу, где сидел Реншильд, склонился над ним и, взглянув тому в глаза, продолжил, – этого не удалось. Теперь, когда все аргументы исчерпаны, должны сказать свое веское слово наши пушки. Надеюсь, вам удастся взять Нарву как можно скорее, иначе…
Карл Густов Реншильд вздрогнул и проснулся.
– Всего лишь сон, – молвил он. – Страшный, ужасный, но всего лишь сон.
Никогда еще раньше фельдмаршал не видел (даже во сне) короля таким. Последняя встреча с Карлусом в деталях походила на ту, что он сейчас наблюдал во сне. Государь тогда разговаривал с ним на счет важной персоны, что находится в Нарве. Этой персоной, как утверждал монарх, был сын русского царя – Алексей. Фигура, в последнее время ставшая значимой в политической обстановке. Вполне возможно Карл желал с помощью царевича прекратить войну, создав вокруг того новое правительство вассальной Московии.
Фельдмаршал поднялся с кушетки. Вытер проступивший холодный пот.
– Мертвые не потеют, – проговорил он.
Надел
Если честно признаться, то эта ночь, для Реншильда была самой тяжелой. В начале его мучила бессонница. Отчего он несколько раз выходил, накинув на плечи кафтан, из шатра. Наблюдал, как на бастионах копошились русские. Вздыхал, понимая, что дал тем время, пусть и не большое, всего лишь ночь, чтобы подготовиться к осаде, но и начинать обстрел, на закате, не очень-то и хотелось. К тому же в душе фельдмаршал надеялся, что комендант крепости изменит свое решение. Да вот только ничего этого не произошло. Карл Густав видел, как копошатся солдаты на стенах. Слышал, как то там, то тут раздавалась русская речь.
Постояв немного, понаблюдав за факелами, что мелькали в кромешной темноте, Реншильд возвращался в шатер, ложился, ворочался и вновь вставал. Наконец ему удалось уснуть и тут этот сон.
Вот и сейчас стоя у входа в шатер он выпускал колечки дыма в голубое небо. Вокруг суетились солдаты. Бегали офицеры, стараясь сделать последние приготовления. Громко ржали лошади. Пахло дымом и гарью.
Возникший словно из-под земли генерал-майор, заставил фельдмаршала вздрогнуть. Возвращая того в реальность.
– Все готово господин фельдмаршал, – произнес он, – ждем вашего приказа, чтобы начать обстрел.
– А, что? – переспросил Карл Густав, словно не расслышав слов фон Шлиппенбаха.
– Ждем, Вашего, приказа, чтобы начать, – повторил генерал-майор.
Реншильд перестал курить. Затем достал из кармана кафтана ложечку приборника. Когда трубка остыла, осторожно очистил ее от пепла. Удалил несгоревший табак и только после этого произнес:
– Идемте, господин генерал-майор.
Прошли к батарее. Фельдмаршал окинул взглядом обслугу. Солдаты все в чистых синих мундирах. Желтые воротники, обшлаги и чулки. Старший из них курит трубку.
«Скоро весь этот блеск, – подумал Карл Густав, – покроется гарью. А сколько из них не вернется в родную Швецию».
Фельдмаршал коснулся рукой ствола пушки. Провел по ней, словно пытаясь погладить, и спросил:
– Заряжена?
– Так точно господин фельдмаршал, – отчеканил усач. – Мы готовы.
– Я вижу, – произнес Реншильд. Обошел вокруг пушки. Затем лично произвел выстрел.
Ядро вырвалось из ствола, и со свистом пролетев над равелином и рвом, ударилось в стену бастиона. В воздух поднялся столб пыли.
– Началось, – молвил фельдмаршал.
Он еще с полчасика провел на батарее и лишь только потом направился к своему шатру.
Золотарев прибыл на бастионы, через полчаса после того, как начался обстрел. В дыму и гари отыскал полковников. Казалось, что у обоих офицеров на данный момент исчезло куда-то чувство страха, но это, в чем Андрей был совершенно уверен, не так. Чувствовалось, что Скобельщина и Барнер держали себя в руках. Эстонец вдруг представил, как бы он повел себя, если попал в прошлое сейчас? Скорее всего, когда рядом с ним рвались ядра, точно бы струсил. Убежал. Но со временем привыкаешь держать себя в руках, не показывая окружающим своего страха.