Нарушая тишину
Шрифт:
В отделе кадров все тихо, спокойно; даже кажется, что сплетни сюда не дошли. Но так мне только кажется.
Как только оказываюсь в просторном помещении, где сидят кадровики, на меня сразу же все пять человек устремляют осуждающие взгляды.
— Здравствуйте, Алла Петровна, — я, не останавливаясь, подхожу к старшей.
— Садись, — кивает женщина на стул. — Вот наворотила ты делов, деточка. Совсем не ожидал от тебя никто такого.
Я в недоумении смотрю на нее. Что с ней не так? Это вообще не ее дело.
— Вы о чем? — непонимающе смотрю
— А то сама не знаешь? Вот. Степан Геннадьевич сказал, чтобы через пять минут ноги твоей не было в его офисе, — она кладет передо мной все документы и кивает на дверь. — Давай топай. Не буди лихо, пока оно тихо, — торопливо говорит женщина.
Я вскакиваю с места.
— Что вы себе позволяете, Алла Петровна?! Я…
— Я сказала, топай отсюда, пока охрану не вызвала! — перебивая, рявкает на меня женщина.
Я, ошарашенная таким обращением, хватаю документы и, горя негодованием, вылетаю в коридор. Ярость затуманивает ум и стирает рамки благоразумия. Я возвращаюсь к лифту, нервно жму на кнопку вызова. Сейчас вернусь к Степану Геннадьевичу и выскажу все, что о нем думаю.
Но боковое зрение цепляется за что-то знакомое. Я поворачиваю голову, и меня сковывает оцепенение. Что. Это. Такое?!
На меня с огромного билборда, который растянут на крыше соседнего дома, смотрит моя фотография.
— Не может этого быть!
Глаза мгновенно наполняются соленой влагой, и я быстро-быстро смаргиваю ее, надеясь на то, что это видение пройдет. Что меня заглючило… Но нет. Сколько бы я ни моргала, фото не меняется.
Я все равно вижу себя: с распущенными волосами, с ярким макияжем на лице. В руках странная табличка с какими-то цифрами, закрывающая мою грудь, живот и бедра, при этом красноречиво выставляя напоказ голые ноги и руки.
Меня бросает в жар. Но как, когда? У меня в жизни таких фотографий не было! Может, это фотошоп? Кто-то хочет меня опозорить? Но кто?
— Ух ты, вот это тело, — раздается за моей спиной надменный голос Максима.
Меня словно разрядом в двести двадцать простреливает.
Я резко поворачиваюсь.
— Ты?! — выдыхаю и впиваюсь взглядом в красивое лицо парня. — Ты! Это все ты?!
— Только вот не надо делать вид, что ты ничего не понимаешь. Двуличная сучка! Я так и думал, что ты все подстроила. А сама… — он морщится брезгливо. — Если бы вчера не увидел сам, никогда бы не поверил, что ты приторговываешь своим телом.
Я задыхаюсь от его слов.
— Что?! Ты бредишь, Макс! — цежу сквозь зубы.
— Ты заигралась, Майя, — склонившись к моему уху, шипит. — Мне противна каждая минута, проведенная с тобой. Забудь то, что было между нами. И больше никогда не вспоминай обо мне.
Пока я осознаю все сказанное, Максим отстраняется, фыркает, глядя на меня свысока, и, развернувшись, уходит, даже не выслушав меня.
Я, еле сдерживая рыдания, захожу в лифт и нажимаю кнопку нижнего этажа. Значит, я была права. Это все сделал Максим. Но за что? Зачем? И вообще, о каком «вчера» он говорил? Какое тело? И где я его продавала?
Выхожу из здания под насмешливые, а то и презрительные взгляды тех, кто там работает. Они так смотрят на меня, как будто знают больше, чем я. И это меня невероятно раздражает.
Теперь внизу стою напротив билборда и могу рассмотреть его внимательнее. Несомненно, на фото я. Мои волосы, мой цвет глаз. Да даже маленькая родинка видна над бровью.
Но вот парадокс. Я никогда такой макияж не делала. Да и обнаженной не фотографировалась. У меня даже в купальнике фото очень скромные. Я не люблю позерства. А на этом фото под небольшой табличкой на мне явно ничего не было надето.
Только сейчас обращаю внимание, что в углу на табличке написаны мое имя и лот. Черт! Что все это значит? Я не понимаю! Что за глупый развод?
Неожиданно чувствую на себе пристальный тяжелый взгляд. Он пронизывает меня до костей. Смотрю с недоумением по сторонам. Не понимаю, откуда он взялся. Но когда поднимаю голову, по спине бегут мурашки. Я вижу, как Степан Геннадьевич стоит у окна и не спускает с меня глаз.
Я чувствую себя песчинкой на дороге, но мне не спрятаться. В голове одна мысль: «Надо бежать отсюда». И тут я понимаю, что бежать некуда. Он меня везде найдет.
Глава 21
Две недели спустя
Уже третий день меня тошнит утром, днем и вечером.
— Эй, выходи уже оттуда! — сестра стучится в туалет, прерывая мой уже ставший стабильным ритуал. — Я говорю тебе, сходи к врачу. Это сто процентов кишечка.
Я тяжело поднимаюсь с колен и, щелкнув задвижкой, выхожу в коридор, шаркая подошвой тапочек об пол.
— Мне кажется, это все последствия моего падения, — мямлю еле слышно.
— Ну, один фиг… иди к врачу. Весь толчок пропах кислятиной. Терпеть нету сил! — Дашка хлопает дверью, а я плетусь, еле поднимая ноги, на кухню.
— Боже, мне кажется, я умру.
Трогаю лоб ладонью. Он совсем ледяной.
Кидаю в кружку пакетик мятного чая, заливаю кипятком. В голове нет места никаким мыслям, там сейчас пульсирует только одна: я неизлечимо больна.
— Эй, Май! — нападает на меня со спины сестра. — Не заморачивайся, я сама участкового вызову. Пусть посмотрит.
Даша суетливо заваривает себе кофе. Сует между губ сигарету, щелкает зажигалкой, и я на уровне подсознания уже ощущаю запах дыма, так что новый приступ тошноты скручивает живот. Вскидываю ладони ко рту. Зажимаю его и мчусь в туалет.
Выхожу только спустя десять минут. В квартире тишина. Сестра уже убежала на работу.
Я захожу на кухню за своим чаем и вижу рядом с кружкой… ТЕСТ на беременность.
— Что это? — кручу в пальцах. — Она издевается? Это все из-за того, что я ударилась головой, — бормочу под нос, но нехорошие подозрения уже пробираются в голову, и, чтобы как-то их развеять, решаю сделать тест.