Нарушенная клятва
Шрифт:
Несколькими минутами позже, наблюдая из окна, как братья скачут по подъездной аллее в сторону большой дороги, Тилли подумала: «До чего же разные у них характеры! Если бы Мэтью при рождении было дано хоть немного той доброты и мягкости, которые отличают Джона… А если наоборот? Что ж, лишняя порция уверенности в себе только помогла бы Джону в жизни, но только не слишком большая, чтобы он не стал таким, как Мэтью».
Таким, как Мэтью. А какой, собственно, он — Мэтью? Самоуверенный, высокомерный, напористый, давящий все и вся на своем пути, прямой, искренний, заботливый… несчастный… Но что это она стоит тут, размышляя о его характере? Неужели ей мало их многократных стычек. Само присутствие Мэтью с каждым днем
Спустя некоторое время Бидди в разговоре с Кэти заметила:
— У нее такой вид, словно единственное, от чего ей может полегчать, — это закатить кому-нибудь хорошую оплеуху.
Уже много лет дом не видывал подобного веселья, а почти полная луна и тихая, безветренная ночь прибавляли празднику дополнительное очарование.
В десять часов эмоциональная, но краткая речь Мэтью, завершившаяся тостом за здоровье счастливой пары, была окончена, и большинство госте разбрелось по дому. Тогда Мэтью осенила идея вывести квартет из галереи на террасу. Молодежь танцевала на коротко подстриженном газоне. Да и не только молодежь — выпитое вино явно придавало силу ногам их родителей, и теперь многие из них выделывали на траве самые разнообразные па — от менуэта и экосеза до быстрой польки.
Слуги-мужчины лавировали среди гостей, разнося тарелки со сладостями и разнообразными фруктами, частенько можно было видеть, как то тут, то там джентльмен в бархатном сюртуке с аппетитом поедает куриную ножку или, запрокинув голову, отправляет в свой разинутый рот ломоть филея.
Луна, лампы на террасе и огни дома светили так ярко, что, казалось, все происходит при дневном свете. Тилли стояла в нише открытого окна в конце террасы, на которую падала тень от большого кипариса, и скрывала ее фигуру, и выражение лица — холодное, презрительно-гневное. Глаза Тилли были устремлены на небольшую группку, состоявшую из трех женщин.
Ах, эта троица! Тилли чувствовала себя отброшенной на тринадцать лет назад. Как и сегодня, миссис Толман, миссис Филдмэн и миссис Крэгг с мужьями приехали все вместе и точно так же они говорили о ней, словно ее не было рядом. Хотя, конечно, разница была. Обсуждая ее тогда, они не имели уверенности относительно ее положения в доме, но сейчас им было известно все, и, словно сговорившись заранее, все трое во время своего разговора смотрела прямо на нее. Ох уж эти три вороны! Одна в синей тафте, другая в темно-зеленом шелке, третья в черных кружевах. Собеседницы стояли рядом, и столь близкое соседство цветов их туалетов напоминало сине-зеленый отлив на вороньей спине. Вдобавок они подчеркнуто проигнорировали представление, сделанное Джоном: «Мисс Троттер, друг нашей семьи»; только миссис Бернис Крэгг издала какой-то непонятный звук. Однако самое большое оскорбление было нанесено Тилли, когда Алиса, старшая из четырех дочерей семейства Толман, двадцативосьмилетняя, не отличавшаяся особой красотой, но вполне милая и учтивая, остановилась поговорить с ней, а ее мать подплыла и, не глядя ни на ту, ни на другую, изрекла:
— Тебе следовало бы знать свое место, Алиса, даже когда другие забывают свое.
Нет, нельзя было Тилли соглашаться на эту роль, которую ей навязали на сегодняшний вечер. Она оглядела свое платье: красивое — простое, но красивое, из желтой хлопчатобумажной ткани, украшенное букетиком голубых незабудок. Тилли купила его в Ньюкасле совсем недавно перед праздником. Корсаж был облегающий, юбка — недостаточно модная, то есть не слишком широкая, вырез квадратный, но не очень низкий, прикрывающий ложбинку между ее маленьких
Все члены семейства Дрю при виде ее так и ахнули от восхищения. Однако иной реакции она от них и не ожидала. Они были ее семьей, а настоящая семья всегда горой стоит за своих. Впрочем, Анна тоже высоко оценила то, что увидела, употребив при этом слово «красивая», а Джон поддержал ее. Мэтью не сказал ничего — только пристально оглядел Тилли с ног до головы. Но промолчал.
Тилли заметила, что он много пил во время застолья. Правда, много пили все — это подтверждал шум, доносившийся из сада, а все больше разгоравшееся веселье иногда стало отдавать пошлостью. Иные отцы уже гонялись за девушками, которые не являлись их дочерьми, а кто-то не переставал жадно поедать мясо, словно какая-нибудь деревенщина на рынке. Да и вообще вся эта вечеринка чем дальше, тем больше напоминала ярмарку. Отвернувшись от окна, Тилли постаралась в темноте комнаты разглядеть время на каминных часах. Без десяти двенадцать. Она чувствовала себя безумно уставшей, обессиленной. Больше всего на свете ей хотелось сейчас лечь в постель и наконец заснуть, но до этого было еще очень далеко: она могла позволить себе отправиться спать не раньше, чем уедет последний гость, но до сих пор еще ни один из них не выказывал намерения это сделать.
Выйдя из комнаты, Тилли направилась через холл на кухню. Тут, у самой лестницы, ее едва не сшиб с ног один из юных Филдмэнов, преследующий мисс Феб Крэнн. Молодые люди даже не задержались, чтобы извиниться, и Тилли несколько секунд стояла, глядя им вслед: юноша и девушка со смехом выбежали из дома и понеслись по направлению к воротам.
На кухне Бидди проворно наполняла выпечкой блюда и тарелки, затем вручала их девушкам, которые, в свою очередь, выносили их через заднюю дверь и передавали нанятым слугам, накрывающим длинный стол в конце террасы.
Не отрываясь от дела, Бидди заметила:
— Они вдоволь набаловались всеми этими покупными диковинками, а теперь примутся за настоящую еду.
— А ее хватит?
— Должно хватить: за последние четыре дня мы испекли две сотни мясных пирожков и сотню больших сладких пирогов. Но знаешь, Тилли, я уже просто с ног валюсь.
— Знаю, Бидди. Давай, я все-таки тебе помогу.
— Что? — Бидди обернулась, взглянула на нее и улыбнулась слабой, усталой улыбкой. — Твое место там. Иди туда. Как там идут дела?
— О, просто отлично.
— Да уж, судя по тем звукам, которые сюда доносятся, и впрямь отлично. Кэти говорит, что больше похоже на праздник урожая, чем на помолвку. Я сильно удивлюсь, если после этого кролики не начнут плодиться.
— О! — Тилли даже засмеялась. — До такого дело не дошло. Просто им всем очень весело — скорее всего от вина.
— Ну да, ну да. Как говорится, вино в дверь, а ум в окно. А когда мужчины доходят до такого градуса, без толку наставлять девчонок, что надо держать ушки на макушке, а подолы — там, где им положено. Опять же, как говорится, без одежки что лорд, что мужик — один черт, прости меня, Господи.
— О, Бидди! — Тилли снова рассмеялась, а потом добавила: — Я на минутку сходу наверх — посмотрю, как там Вилли. Час назад он спал, как сурок, но, может быть, от такого шума проснулся.
Передавая Пег две тарелки с пирогами, Бидди спросила:
— Похоже, ты не больно-то радуешься от всей этой суматохи, верно?
Полуобернувшись, Тилли пристально взглянула на нее, но Бидди этого не заметила — она была занята, наполняя новые тарелки. И Тилли ответила:
— Примерно так же, как и ты. — И вышла из кухни.