Нарушенная клятва
Шрифт:
— Я… я присматривал себе домик, а этот, смотрю, стоит пустой.
— Пустой? — Тилли улыбнулась и широко развела обеими руками. — Ну, теперь ты сам видишь — он не пустой. Он мой.
— Твой, Тилли?
— Да. О, это длинная история. Ты помнишь мистера Бургесса?
— Мистера Бургесса? Да, конечно.
— Ну так вот… — она потупилась, — уйдя из Мэнора, я пришла сюда и очень долго жила вместе с мистером Бургессом. А потом он завещал домик мне.
— Так значит, ты живешь здесь?
— Нет-нет, я снова экономка в Мэноре, — нехотя произнесла она.
На сей раз
— А-а… ну да, я понял. — Потом, уже менее напряженным тоном, спросил: — Но этот домик все еще твой?
— Да.
— А ты не хотела бы продать его?
— Нет-нет. Думаю, я никогда не продам его: он очень дорог мне.
— А ты… ты не сдашь его?
Тилли удивленно уставилась на него:
— Ты хочешь снять его? Но… ты что, работаешь где-нибудь поблизости? А твоя… мать? — При одном упоминании этой женщины Тилли вся напряглась.
Стив ответил не сразу, голос его звучал мрачно:
— Что касается твоего последнего вопроса, Тилли: я не хочу иметь никаких отношений ни с матерью, ни с Джорджем. Они не знают, что я вернулся, да если бы даже и знали, это ничего не значит. Я не видел их с тех пор, как ушел из дому, — тринадцать лет… А теперь я на шахте Сопвита и Роузиера — помощником управляющего.
— Помощником управляющего?! — чуть слышно прошептала пораженная Тилли.
— Да, — кивнув, подтвердил он, явно довольный ее реакцией. — Мне и самому иногда не верится: из простых шахтеров — в помощники управляющего… Это целая история. Пожалуй, можно сказать, что мне повезло. Уйдя из дому, я какое-то время слонялся неприкаянный, потом устроился на шахту в Дареме, а квартировать стал у некого мистера Рэнсона, крепильщика; он отвечал за безопасность на шахте. Это был хороший человек, и жена его — добрая душа, они мне стали настоящей семьей. Да, без преувеличения, это и был мой единственный за всю жизнь настоящий дом. Мистер Рэнсон очень любил свое дело, а я был благодарным слушателем и за один только год узнал больше, чем иные узнают за целую жизнь, — я хочу сказать, о горняцком деле. Знаешь, я так всем этим заинтересовался, что начал учиться, и в кои-то веки никто не чинил мне козней из-за того, что я умею читать и писать. Занимался, сидел ночами, спалил целую гору свечей… — Стив усмехнулся, — и в конце концов сдал экзамен на крепильщика. Ну, и подумал, что, мол, уже достиг вершины, а на самом деле только тут все и началось. Учился дальше, поднимался выше; в прошлом году сдал на помощника управляющего, а когда я услышал, что требуется помощник на здешнюю шахту, подал прошение. Мистер Рэнсон и мистер Берроуз, наш управляющий, немножко помогли — ну, вот меня и приняли. Поначалу, правда, колебался: все-таки так близко от деревни и от матери, но других таких вакансий не было. И потом, прежде, чем стать управляющим, надо сперва поработать помощником… Вот так я и оказался, Тилли.
— О, Стив, я так рада за тебя! Наконец-то удача улыбнулась тебе. — Она замялась, не решаясь задать ему один деликатный вопрос. Но все-таки спросила, стараясь, чтобы слова звучали просто и буднично, как бы между прочим: — Ты женат, Стив?
Он взглянул ей прямо в глаза
— Нет, Тилли, я не женат.
— О… — Она опустила голову. — Знаешь, Стив, а у меня есть сын.
— Да, — кивнул он, — я слышал, Тилли. Надеюсь, с ним все в порядке — то есть он уже совсем поправился. И что это произошло из-за моей матери, я тоже слышал. И что ты не захотела, чтобы она шла под суд и в тюрьму.
Как будто не расслышав последние слова, Тилли ответила:
— Да, он уже совсем поправился — по крайней мере… — не договорив, она покачала головой. — До сих пор все еще приходится каждый месяц показывать его доктору. Похоже, у него что-то с глазами.
— Э-эх! — Стив встал и прошелся по комнате. — Чего ты только не натерпелась от нашей семьи — подумать страшно. — Он круто повернулся к ней: — Послушай, почему ты снова вернулась туда? То есть, я хочу сказать, после того, как… — он осекся, выбирая слово, — после того как ушла?
Тилли, не отводя взгляда, ответила:
— Это случилось в тот день, когда Вилли… пострадал. К счастью, мистер Мэтью оказался в городе… и проводил нас к доктору. А потом… наверное, все это слишком сильно подействовало на меня, я потеряла сознание. И так случилось, что было вполне естественно, он отвез меня в Мэнор, и таким же естественным образом я снова начала исполнять свои прежние обязанности.
— А-а… — Стив вздернул подбородок. — Забавный он парень, верно?
— Кто?
— Мистер Мэтью. Он ведь еще совсем мальчишка. Я не в том смысле, что он ведет себя как мальчишка с женщинами — по этой части я не знаток, но в шахте ему наплевать на то, что он весь перепачкался с ног до головы: ползает с тобой рядом по всем щелям, разговаривает по-свойски. А потом, наверху, глядишь — его словно подменили: закрывается, как ракушка, будто боится, что ты станешь навязываться ему в друзья.
— Ты работал с ним?
— Нет. Довелось пару-тройку раз спускаться вместе с мистером Роулэндом, когда он показывал мне шахту. Говорят, по характеру он сущий дьявол, и я вполне этому верю. Мне бы не хотелось, чтобы наши с ним дорожки когда-нибудь пересеклись. — Стив криво ухмыльнулся.
— Ну, Стив, ты стал таким большим, уверена, что ты способен постоять за себя. — Тилли улыбнулась.
Он смутился.
— Да, пока я жил здесь, я был недомерком во всех отношениях — это точно. А как ушел из дому, так и начал расти ввысь и вширь. Вероятно, миссис Рэнсон со своей вкусной едой и своей заботой здорово помогла мне в этом… Давай все-таки вернемся к нашему разговору об этом доме. — Широким жестом он обвел комнату. — Ты сдаешь его мне, Тилли?
Она на минутку задумалась.
— А почему бы и нет, Стив? Тогда мне не придется каждую неделю посылать сюда кого-нибудь, чтобы проветрить комнаты. У тебя… у тебя есть какая-нибудь мебель?
— Ни щепки, Тилли.
— Тогда… эта мебель тебя устраивает?
— О, вполне, Тилли. Это будет просто отлично.
— Только одно условие, Стив. Спальня наверху наполовину занята книгами. Я хочу, чтобы все они оставались на том же месте. Они принадлежали мистеру Бургессу, и он очень дорожил ими — так же, как и я.