Нарушенное время Марса
Шрифт:
Все дружно закивали друг другу и обменялись рукопожатиями.
— Так уж и крупнейший, — садясь к столу, пробормотал Глоб. — Вот швейцарцы действительно доминируют в нашей сфере…
Но в глубине души он был польщен ложью, допущенной Арни при его представлении. Его лицо прямо просияло от удовольствия.
— Извините, что заставил вас так долго ждать. Я вынужден был слетать в Нью-Израиль. Бо…босли Тувим нуждался в моей консультации по медицинскому вопросу, который, как он считал, требовал немедленного решения.
— Ловкий парень
— Скотч, если есть, — сказал он.
— «Катти Сарк», сэр, — ответила официантка.
— О, прекрасно! Без льда, пожалуйста.
— Ну, ладно, — сказал нетерпеливо Арни. — Теперь послушайте, Док. Вы нашли для меня какого-нибудь выдающегося шизофреника или нет? — он вопросительно смотрел на Глоба.
— Угу, — ответил тот, вспомнив свой совсем недавний визит в Нью-Израиль. — Манфред Стинер.
— Он имеет какое-нибудь отношение к Норберту Стинеру?
— Самое непосредственное — это его сын. Думаю, я не нарушу никакой врачебной тайны, если скажу вам, что ребенок находится в лагере Бен-Гуриона. В общем, обычный случай аутизма с самого рождения. Мать ребенка — холодная, интеллектуальная, шизоидная личность, действующая по инструкции. Отец…
— Отец — мертв, — коротко перебил Арни.
— Да. Очень прискорбно. Славный малый, но депрессивный. Как вам известно, это было самоубийство. Типичный импульс во время подавленного состояния. Удивительно, что он раньше этого не сделал.
— По телефону вы рассказывали мне о теории темпоральных фазовых сдвигов у некоторых шизофреников, — сказал Арни.
— Да, у них нарушается внутреннее чувство времени. — Все трое внимательно слушали доктора, и тот оседлал своего любимого конька. Конечно, необходимо произвести детальную проверку теоретических построений, но это — дело ближайшего будущего. — А затем без малейших колебаний или стыда изложил теорию швейцарцев как свою собственную.
— Очень интересно, — заметил Арни, сильно пораженный услышанным и, повернувшись к Болену, спросил:
— Как ты считаешь, можно построить такую комнату с замедленными картинами?
— Без сомнения, — вяло пробормотал Джек.
— А также создать специальные сенсоры, — продолжал доктор, — вывести с их помощью органы чувств пациента из комнаты во внешний мир. Зрение, слух…
— И это возможно сделать, — поддержал Болен.
— А как насчет… — нетерпеливо и очень заинтересованно начал Арни. Может ли шизофреник убежать так далеко во времени, что действительно окажется в будущем по отношению к нам?
В знак согласия Глоб только пожал плечами.
В совершенном возбуждении Арни повернулся к Джеку и даже начал заикаться от волнения:
— Эй! Джек! Вот это да! Черт возьми! Мне нужно было стать психиатром.
Хочешь —
Пожалуйста, пусть перемещается в другую временную фазу. Но пусть и поделится с нами своими ощущениями в ней. Верно, Болен?
— В этом-то и вся загвоздка, — заметил Глоб. — В случаях аутизма особенно ослаблена способность к межличностным контактам.
— Я понимаю, — сказал Арни, но возражения Глоба ничуть не охладили его пыл. — Черт возьми! Я достаточно знаю по этому вопросу, чтобы видеть выход. Не расшифровал ли много лет тому назад язык шизофреников Карл Янг?
— Да, — подтвердил доктор. — Несколько десятилетий тому назад Янгу действительно удалось расшифровать особый язык шизофреников. Но в случае детского аутизма, как у Манфреда, совсем нет никакого языка, по крайней мере, при помощи которого можно общаться. Возможно, в голове ребенка-аутиста присутствуют отдельные общечеловеческие чувства, желания, образы… но никаких связанных с ними слов.
— Вот, говно! — сказал Арни.
Девушка осуждающе на него глянула.
— Это серьезное препятствие! — пояснил он ей свою вспышку. — Но мы заставим этих неудачников, несчастных детей-аутистов разговаривать с нами и рассказать нам, что они узнали о будущем. Не так ли, док?
— Да, — согласился Глоб.
— Этот ребенок, Манфред, теперь сирота, — произнес Арни.
— Но у него еще осталась мать, — возразил доктор.
В ответ Арни возбужденно замахал руками.
— Они не стали держать его дома и заботиться о нем как следует, а поскорее сбыли с рук в лагерь для психов. Клянусь дьяволом, я заберу его оттуда и позабочусь о нем! Джек! Ты займешься созданием оборудования для осуществления контакта с ребенком! Чувствуешь, какая для тебя открывается перспектива?
После некоторого колебания Болен произнес:
— Я даже не знаю, что сказать…
Он нервно хохотнул.
— Уверен! Знаешь! Дьявол! Тебе легче разобраться в проблеме, ты сам шизофреник, как ты только что заявил.
Заинтересованный Глоб переспросил Болена:
— Это действительно так? — профессиональным взглядом он тут же окинул напряженную фигуру механика, мелкими глотками отпивавшего из стакана, обратил внимание на зажатую мускулатуру и вялое телосложение. — Но вы, кажется, сделали гигантские шаги к выздоровлению.
Оторвавшись от своего стакана, Джек поднял голову и встретил взгляд доктора:
— Я, в общем, выздоровел. С тех пор прошло много лет. — Лицо Болена выглядело подавленным, его задело профессиональное любопытство врача.
«Никто до конца не выздоравливает от шизофрении», — подумал Глоб. А вслух произнес:
— Возможно, Арни и прав. Вы могли бы разобраться в чувствах ребенка-аутиста, поскольку в этом и заключается основная проблема контакта с ним. К сожалению, аутист не может видеть мир таким, как мы его себе представляем и наоборот. Нас разделяет пропасть.