Нарушитель
Шрифт:
– Антоша, нам надо поговорить, - с укором, не вставая с кровати, начала Юля.
– Я на работу опаздываю, - угрюмо ответил тот.
– Мне не нравится, что ты не ночуешь дома, всё друзья да друзья, работа да работа. А я ночую всё время одна, или с тем чучелом, если оно заваливается, вдруг неожиданно. В институте одна, дома одна, как незамужняя.
– А ты и есть незамужняя.
– То есть как? Ты передумал? Да как ты?
– Юля заплакала, Антон подошёл к ней и погладил по голове.
– Ну что за ерунду ты говоришь, зайчик? Ну как я могу от тебя отказаться? Я ж тебя люблю, очень сильно люблю, просто мы всё равно пока не расписаны, и это факт.
– Мы обязательно поженимся, снимем квартиру в Донецке, через год у нас будет маля, и будем мы самой счастливой
– Ну всё. Всё, милая моя, я пойду, а то действительно опоздаю, нагоняя получу, - он поцеловал девушку в щёчку, как пионер пионерку на спор.
– Не задерживайся!
– крикнула Юля вслед, но вряд ли он это услышал.
Глава 10. Пятнадцать суток
Юра Гладков возвращался домой после утомительной дискотеки, прихватив с собой в машину какую-то девушку.
– Юрка, а ты реально крутой чел?
– спросила у него особа.
– Конечно, детка, вопросов нет. Это моя тачка, у меня своя фирма, в универе я самый умный чувак, - ответил Юра.
– Я знала, что этот вечер удастся, - мяукала девушка и стала поглаживать его грудь. Она спускалась всё ниже и ниже.
– О да! Давай, детка, ты знаешь, что я люблю, - постанывая, произносил парень, забыв обо всём на свете и руль управления в том числе. В результате чего, машина выехала на встречную полосу. Казалось бы, ничего страшного - в такое раннее время очень мало машин, но не тут-то было. Фары встречного Лексуса засветили прямо в рожу, резко крутанув руль, горе-мачо еле увернулся от приближающейся смерти.
– Фух!
– только и мог сказать мальчик, но рано порадовался. ГАИшники уже следовали за ним. Пришлось съехать на обочину. Не в меру упитанный мужчина-инспектор, подошёл к машине нарушителя, Юра опустил стекло.
– Сержант Петренко, ваши документы.
– Да пожалуйста, - он подал какой-то кошелёчек.
– Ну-с, гражданин Гладков, вы попали, круто попали. Спешу сообщить, что этой ночью вступил в силу новый закон о нарушениях правил дорожного движения и согласно ему, за выезд на встречную полосу и за езду в нетрезвом виде, я вас должен заключить на пятнадцать суток, а также лишить прав на один год.
– Начальник, может договоримся? Мы с вечеринки едем, со мной девчонка (она его продолжала обнимать). Ты же видишь, шеф, она не может ждать, вот презент за беспокойство, - Юра протянул ему 100$.
– Извините, но этого мало, - спокойно ответил инспектор.
– Но у меня нет больше, я позвоню…
– Нет. В участке позвоните, договоритесь обо всём с начальником отделения, выходите из машины.
– Да пошёл ты на х.., Юрец, ни секса, ни кайфа, одни проблемы!
– недовольно вскрикнула девушка и вышла, хлопнув дверью.
– Ну и вали, с…, таких как ты, я найду вагон и маленькую тележку!
– крикнул вслед Юра.
– Видишь, шеф, у меня проблемы личного характера, может отпустишь? А?
– Нет, пройдёмте. Закон жесток, ничего не поделаешь.
И парень поехал с ним в ближайшее отделение ГАИ. Сразу же они направились к начальнику отделения.
– Вот, Раиса Петровна, привёл, - сказал инспектор и удалился.
Начальником была тучная женщина лет сорока, с короткой стрижкой и огромными щеками.
– Так что же, гражданин, нарушаем? Да?
– строго спросила она.
– Ну…Ну да я не нарочно, поймите же меня, - начал просить юноша, - а позвонить можно?
– Ну звоните, - спокойно согласилась женщина.
Юра достал свой мобильник и начал звонить отцу. Он уже приложил телефон к уху, но вместо нудных гудков услышал гнусавый голос: „Абонент недоступен и не может ответить на ваш звонок”.
– Блин! Можно с городского?
– Ну попробуй, - с удивлением сказала начальница.
Он начал набирать по старинке цифры и вдруг услышал в трубке: „Тебе же ясно было сказано, абонент недоступен!”
Юру перекосило в лице, глаза готовы были вылезти из орбит:
–О-о-о… - только он
– Ну что ж, гражданин Гладков, право на звонок близким вы исчерпали целиком и полностью. Сколько вам сидеть? Пятнадцать суток? О, это большой срок, за это время мы успеем сделать много интересного, - начала кокетничать женщина и водила пальцем по своим губам, а-ля Маша Распутина.
– Иди ко мне, мой сладкий зайчик.
–А-а-а!!!
Глава 11. Ах модуля, модуля
Закончилась клубника со сливками, и в холодную осеннюю пору началась модульная неделя, для кого-то первая, для кого-то нет. Прежний институт, который был символом спокойствия и безмятежности, теперь взорвался от криков, бега и постоянной суеты. Всё теперь стало не так, как прежде, на кабинетах преподавателей висели какие-то бумажки. У дверей этих кабинетов стояли очереди студентов - такие, что нельзя было пройти по коридору, не плющась. Хотя, справедливости ради, можно сказать, что эти очереди в основном создавались „зелёными” (первым и вторым курсами) студентами. Старшие курсы просыпаются лишь зимой и летом, а то и вообще не просыпаются (это те, кому особенно лень), и сессия у них плавно смещается на весну и осень будущего семестра. А потом они опять уходят в небытие, и их невозможно застать в институте. Да - это был универ строгих нравов. Да - когда эти бедные, опухшие от горя студенты идут в деканат за кучей хвостовок, бедняжек там рвут, как тузик тряпку, но, убедившись, что курс воспитательных работ проведён, всё же выписывают эту кучу хвостовок, и молвят: „Иди же ты с богом, студент”. Сколько было волнений, слёз у первых курсов - это себе просто невозможно представить. Нерадивые преподаватели на консультациях отсылали „зелёных” студентов без всякой жалости, словно всё небо и земля сговорились против первых курсов. Отовсюду доносились жалобные всхлипы: „Да и пусть отчисляют”, „Придётся забирать документы”, „Да я сам(а) уйду по собственному желанию, мои нервы того не стоят. Гори этот универ синим пламенем” и т.п. О том же, как студенты писали модули, можно было бы вспомнить старый добрый анекдот: „Студент первого курса достаёт под столом бумажку, списывает и быстро прячет. Студент второго курса достаёт шпору из-под рукава и быстро прячет. Студент третьего курса положил на колени конспект и списывает. Студент четвёртого курса положил конспект на парту и списывает. Студент пятого курса положил книжку на стол и списывает. Студент шестого курса подходит к преподу с книжкой и говорит: „Задолбался я. На, сам ищи”. Хотя были и честные студенты (примерно половина). Вот они-то и переживали всерьёз за свои знания, что их не хватит. Другие были честными от того, что им не хотелось, чтобы их попалили, поэтому приходилось вгонять ненавистные знания в свою бедную-бедную голову. Для группы ЭП-07, две модульные недели стали первым боевым крещением, им было очень тяжело, как морально, так и физически; а преподаватели такие несправедливые - они ходили по рядам, запрещали любой шелест, любой звук, заглядывали они всюду и везде и, к сожалению, произносили: „Отдайте шпаргалки добровольно” или „Вам два, приходите ещё”. Эти речи пронзали студентов, как нож - сердце. Зависть к отличникам и хорошистам и глубокая обида от того, что кто-то списал, а ты не сумел списать.
Что ж, искусство списывания зародилось ещё в Древнем Риме.
На двух модульных неделях группа ЭП-07 присутствовала в полном составе, кроме трёх человек.
Глава 12. Пропавший без вести
Нет повести печальнее на свете, чем повесть о вонючем туалете. И если театр начинается с вешалки, то институт начинается с туалета. Туалет был местом собраний, сплетен и отдыха, ещё курилкой, а туалетом - в самую последнюю очередь. Только в этом универе, надпись: „Не курить” может соседствовать с жестяной банкой, на этикетке которой аккуратно написано: „Для окурков”. Только здесь, поставлены шпингалеты без всякого штыря, но студенты уже приспособились придерживать дверь, изгибаясь и по-всякому выворачиваясь.