Нас больше нет
Шрифт:
— Тебе пришлось идти работать в шестнадцать? — озаряет меня вдруг.
Давид кивает, кадык его дергается.
— Вагоны разгружали. С углем. Вместе с Даней. Платили херово, иногда даже кидали, но главное, что деньги быстрые были. Ночью ходили, это все неофициально было, конечно же.
Я сглатываю.
— Мне жаль, что у вас было такое детство.
И я не вру. Сердце сжимается, когда представляю изнеможенных после работы Даню и Давида.
Леонов как-то грустно улыбается.
— У меня было хорошее детство. Просто пришлось повзрослеть
— Ты хороший сын. И родители у тебя прекрасные. С большим сердцем, — мой голос наполнен эмоциями.
И снова кивок. А потом Давид оставляет меня одну с завтраком, приготовленным им.
***
К двум мы подъезжаем к одному из зданий в центре города. Давид психует, потому что негде припарковаться. Я сижу рядом, безумно нервничая. Кроме того, что боюсь услышать, что ничего не получится, еще и придется оголить ноги перед посторонним человеком.
— Лер, приехали. — Давид прикасается к моему плечу, и я вздрагиваю.
— А, да. — Я дергаю за ручку, открываю дверь, но выйти не получается.
— Ремень, — снисходительно улыбается Давид, и мой взгляд падает вниз. Я не отстегнула ремень безопасности.
— Точно, — излишне бодро говорю я, пытаясь за этим скрыть свое настоящее состояние.
Мы спускаемся в полуподвальное помещение тату-салона. Внутри современный интерьер. Я верчу головой по сторонам, пока Давид подходит к администратору, уточняя время записи.
— Пойдемте, провожу вас к Максиму, — улыбается она, и Давид берет меня за руку, переплетает наши пальцы, нервная дрожь передается и мне.
Мы идем темным коридором. Если бы не поддержка Давида, я бы уже давно струсила и сбежала. Но из-за него приходится перебирать ногами. Я застываю перед нужным кабинетом. Дверь распахивается, но заходить не спешим.
— Все в порядке? — тихонько спрашивает у меня Давид.
— Да. Страшно просто. Очень, — признаюсь честно, не пряча взгляд, как делаю это обычно.
— Я с тобой. Все хорошо будет, — заверяет он, целует меня в висок, вызывая мурашки по всему телу, потом касается моей поясницы и подталкивает вперед.
Максим оказывается высоким накачанным мужчиной приятной внешности. Приблизительно таким я и представляла себе тату-мастера. Правда, белоснежный стерильный кабинет идет вразрез с тем, что я видела в тех же фильмах о тату-салонах.
Максим поднимается нам навстречу.
— Привет, рад знакомству, — протягивает руку Давиду, при этом с интересом глядя на меня.
— Взаимно. И спасибо, что согласился вне очереди принять.
— Всегда рад помочь своим. А это, должно быть, Лера?
— Да, добрый день.
— Предлагаю сразу перейти к делу, чтобы не тянуть. Шрамы на ногах, я правильно помню?
Я киваю.
— Хорошо,
Я перевожу испуганный взгляд на Давида.
— Все хорошо, я здесь буду.
Сглатываю, руки немеют, пальцы не слушаются, когда к пуговице на джинсах тянусь.
— Можешь раздеться за ширмой. Когда будешь готова, скажешь, я пока обработаю кушетку и постелю новое одноразовое полотенце. От меня только что клиент ушел, график плотный, с трудом втиснул вас.
— Спасибо, — произношу излишне робко и скрываюсь за той самой ширмой, на которую указал Максим.
Не с первого раза получается освободиться он штанины, голова кругом идет от переизбытка эмоций, ноги словно ватные. В кабинете стоит звенящая тишина. Я опускаю взгляд вниз, мне откровенно страшно. И неуютно. Нужно было шорты с собой какие-то взять, ведь ясно было, что пришлось бы ноги показать. А теперь в трусиках придется перед незнакомым мужчиной показаться.
— Лер, все хорошо? — доносится до меня голос Давида.
— Да, сейчас.
— Не волнуйся. И стесняться не надо, поверь, я видел такое, что тебе и не снилось, — пытается подбодрить меня Максим, но выходит не очень.
Наконец-то собираюсь с духом и выхожу. Я должна это сделать. Не ради Давида, не ради людей, которые могут получить эстетический шок, если я в короткой юбке на улицу выйду, а в первую очередь ради себя.
— Ну, не все так плохо, — подбадривающе улыбается Максим, пока я вся сжимаюсь перед его взглядом. Обхватываю себя руками за плечи, подхожу к кушетке. — Устраивайся, как тебе удобно. Мне нужно просто посмотреть, насколько глубокие рубцы и как сильно тон отличается от твоей собственной кожи.
Я киваю. Забираюсь на кушетку. Удобная — отмечаю я. Однажды я решила нарастить ресницы в салоне красоты и с трудом выдержала два часа пыток. А тут мягенько даже. Максим прикрывает мои бедра полотенцем, за что я ему благодарна. В трусиках перед ним чувствую себя так, словно полностью обнажена.
Поднимаю взгляд на Давида. Он в стороне стоит, руки в кулаки сжаты, губы в тонкую линию сложены. Напряженный весь, серьезный. Внимательно следит за тем, как Максим ощупывает мои ноги, просит меня на бок повернуться. Присутствие Давида мне придает сил, на душе спокойней.
— Я понял, можешь присесть пока, но не одевайся. — Максим переставляет стул, опускается на него, оказываясь прямо напротив меня.
Я свешиваю ноги с кушетки. Смотрю на него пугливо, ожидая вердикта.
— Прежде всего хочу рассказать о том, что есть два вида рубцов. Гипертрофические, то есть выпуклые, атрофические — в виде углублений — и нормотрофические. — Он проводит ручкой по моей ноге, наглядно показывая, где какой. — С нормотрофическим все очень просто: мы можем нанести перманентный макияж, подберем пигмент под цвет кожи, структура самой кожи будет немного отличаться от той, что на рубцах, но если не знать и не выискивать намеренно разницу, то даже не заметишь.