Нас называли ночными ведьмами
Шрифт:
В Ольгинской вернулась в полк Ольга Санфирова. Долгая и тяжелая была история. В Энгельсе во время тренировочных полетов по маршруту зам. командира эскадрильи Санфирова «вывозила» летчика Зою Парфенову. В каком-то месте они пролетели под линией высоковольтных проводов, задели за них и разбили машину. Трибунал в Энгельсе признал виновной Ольгу, поскольку она отвечала за полет, и дал ей десять лет лишения свободы. Полк на фронт вылетел без нее. Командование полка написало начальнику ЭВАШП, просило помочь Санфировой вернуться
И вот она прилетела в полк. Надо было дать ей штурмана, и мы решили перевести к ней Руфину Гашеву, а к Ире Себровой назначить другого штурмана. Захотела летать с Себровой Наташа Меклин. Себровой с Гашевой не везло: во время учебного бомбометания в Энгельсе они разбились в числе еще трех экипажей, но остались живы. Потом, уже на фронте, возвращаясь с задания, при посадке столкнулись с прожектором (зашли на посадку с противоположной стороны) - опять авария… [43]
В таких случаях у экипажа часто появляется чувство неуверенности в себе, и надо его разъединять.
Так Гашева начала летать с Санфировой, и их экипаж стал одним из лучших в полку. Постепенно их повышали в должностях, пока Ольга не стала командиром, а Руфа - штурманом эскадрильи. Не помню, когда сняли с Ольги судимость, была она неоднократно [44] награждена, и уже посмертно ей было присвоено звание Героя Советского Союза.
Была Ольга очень красива, со светлым живым лицом, ясными глазами, всегда с какой-то затаенной усмешкой губ.
Как- то на Кубани, вернувшись с задания, Леля докладывала мне о расположении немецких огневых точек вблизи цели. Их было очень много. Я удивилась: «Мне никто еще этого не говорил». Санфирову обидело мое недоверие, и она предложила мне слетать с ней на следующий полет. «Я Вам покажу все это наглядно». И я полетела с ней в качестве штурмана.
Действительно, зениток было много. Ольга не маскировалась, и они палили со всех сторон.
Потом я узнала, что она рассказывала своим: «Я показала начальнику штаба, как работают на позиции зенитки». И ее техник - Тоня Вахромеева - укоряла ее: «Ради чего ты так рисковала, вас свободно могли сбить…». Кажется, после этого случая я сомнения свои вслух уже не высказывала.
В ночь на 1 мая 1943 года на третьем боевом вылете их сбили в районе Крымской. Ольге удалось посадить машину, но на вражеской территории. Двое суток пробирались они через линию фронта. Спасло их то, что недалеко были плавни: болото и камыши, в них они прятались от немцев. Нашли они эти плавни по кваканью лягушек. В день рождения Санфировой - 2 мая Руфа подарила ей четыре семечка подсолнуха, которые завалялись в кармане…
Ночью шли, видели, как летают По-2, а днем наблюдали воздушные бои и радовались за наших летчиков. На рассвете 3 мая вышли на наши передовые артпозиции. Их тепло встретили, покормили и помогли добраться до полка… В ночь на 4-е они снова летали на задание…
Руфа пишет в литературном журнале 2-й эскадрильи: «Только и теперь я не могу равнодушно переносить кваканье лягушек. Невольно наворачиваются
Потом их машину подожгли уже при полетах в Польше, в районе Населска. Они выпрыгнули с парашютом (с 44-го года полк летал уже с парашютами), попали на нейтральную полосу. Ольга Санфирова подорвалась на противопехотной мине, а Руфу вынес на руках наш боец. Руфа потом стала летать с новым командиром эскадрильи - Надей Поповой.
Мне казалось, что она не сможет летать после всего пережитого. Но Руфина Гашева была необыкновенным человеком, с такой силой духа…
И Санфирова, и Гашева, и Себрова, и Меклин - все они стали Героями Советского Союза.
Ира Себрова сделала в полку больше всех вылетов - 1004, даже произнести страшно. Я думаю, что во всем мире не найти летчика с таким количеством боевых вылетов. А была она тихой, скромной, вроде бы и не яркой девушкой.
После войны рассказал мне муж Себровой - Саша Хоменко, как перегнал он Ирину машину из ремонта в полк. Саша служил тогда инженером в ремонтной мастерской (ПАРМ). Туда мы отправляли самолеты, когда был выработан моторесурс или машина требовала ремонта после обстрела. Самолет восстанавливали и возвращали на фронт.
Прилетел Саша на аэродром в Ивановской, и Ира стала опробовать машину. Саша сел во вторую кабину. Договорились, что петлю она делать не будет, поэтому он не привязался. И вдруг он видит, что она начала делать петлю, забыла, что он не привязан. «Я вцепился в борта кабины, когда был вниз головой - чуть не выпал».
Очевидно, Ира вспомнила о нем, быстро снизилась, села на площадку, выскочила из кабины и пошла на КПП… «Я зарулил машину на стоянку, - продолжал рассказывать Саша, - пошел тоже на командный пункт. Вижу, Ира сидит на скамейке, руками за голову держится и говорит мне: "Если бы ты выпал, что бы я сказала командиру полка?"…»
Осень 1942 года. Шли бои под Сталинградом. Наш фронт проходил среди гор и рек. Отступать было некуда.
Наступило 7 ноября. Было объявлено общее построение полка в длинном коридоре одноэтажной школы. В моих руках пачка с поздравительными приказами по дивизии, 4-й Воздушной Армии, ВВС фронта. Я начала их читать. Вдруг к школе подъезжает сразу много легковых машин, выходит группа генералов, среди них знакомый - только Вершинин. Я судорожно нахожу старшего, с максимальным количеством звездочек и докладываю: «Полк, смирно! [46]
Товарищ генерал-полковник, 588-й авиаполк для чтения приказов построен! Начальник штаба, лейтенант Ракобольская». Он здоровается. В это время вбегает вызванная дежурным Бершанская, тоже считает звездочки: «Товарищ генерал-полковник». Это же повторяется с командиром дивизии полковником Д. Д. Поповым.
– Да что же вы все меня в звании снижаете!
– усмехнулся командующий фронтом, генерал армии Тюленев… (а это мы привыкли, что, кроме звезд, на петлицах есть еще авиационная птичка, и недосчитывали одну звезду).