Нас просто не было 2
Шрифт:
– Тём, не надо, – по щекам медленно ползли пьяные слезы.
Зорин порывисто, словно тигр, перебросил внимание на меня. Подошел совсем близко, запустил руку в волосы и рывком за затылок притянул ближе к себе:
– Жалко ебаря? Да?
Всхлипывая, попыталась отстраниться – бесполезно. От моих убогих потуг он лишь сильнее злился.
– Пошла! На выход! – перехватив под руку, толкнул в сторону двери.
Спотыкаясь, я уцепилась за косяк, с трудом удерживая содержимое своего желудка.
Артем, не оглядываясь, вылетел из комнаты, и мне
Артем, отойдя уже на десяток шагов, бросил через плечо убийственный взгляд и, заметив мое состояние, остановился. Со слезами на глазах наблюдала, как он развернулся и смотрел на меня, сжимая до хруста кулаки. Я не узнавала его. Он меня пугал.
Когда отрывисто направился в мою сторону я жалобно всхлипнула. Он остановился прямо передо мной, придавливая, раздирая на клочья одним только взглядом. Протянул руку, чтоб коснуться, но остановился, боясь не сдержаться, свернуть мне шею. Чуть мотнув головой, сквозь стиснутые зубы втянул воздух. Вспорол вены взглядом, в котором кипели ярость, безумие… ненависть.
– Тём… – получилось жалобно, жалко, убого, – …прости.
– Заткнись! – в голосе стужа, сковывающая сердце.
– Тём…
– Заткнись, я сказал! – зарычал, ударил кулаком в стену рядом с моим лицом.
Зажмурившись, я начала беззвучно рыдать, по щекам – потоки слез, смешанные с тушью. Сползла все ниже, пока не оказалась на полу, у его ног. Прижалась затылком к холодной шершавой стене, будто она могла меня спасти, поддержать, и, запрокинув голову, посмотрела на Зорина. Он нависал надо мной, словно скала. Смотрел с таким презрением, что заскулила от ужаса.
– Заканчивай свой цирк, – наклонился, больно схватил под руку и рывком поставил на ноги.
Его прикосновение обжигало, перетряхивало кровавые ошметки в груди.
Муж волок меня по коридору, как последнюю пьянь. Хотя я такая и есть. Ноги заплетались, я спотыкалась, но он, не обращая внимания, тащил за собой. Мы вывалились из темного коридора в зал и тут же попали в объективы камер. Яркие вспышки отдавали болью в чуть открытых глазах, в затылке, но не было сил отвернуться. Зорин, не сбавляя скорости, тащил к выходу. Ему было плевать и на репортеров, повисших у нас на хвосте, и на людей, мешавшихся под ногами. Как атомный ледокол прокладывал путь.
Опять провал…
Очнулась в машине. На заднем сиденье «Форда», мчавшегося по ночным улицам. За окном с умопомрачительной скоростью пролетали дома, светофоры, вывески, сливаясь в тошнотворно яркий размытый поток. Укачивало.
Артем гнал, как сумасшедший, рывками переключая передачи, с заносом уходя в повороты, местами выскакивая на встречную
Когда машина резко затормозила у подъезда, меня швырнуло вперед. Я больно ударилась коленями о переднее сиденье и неуклюже повалилась набок. В тот же миг дверца распахнулась. Он бесцеремонно вцепился в куртку, дернул на себя и, ухватившись за лохматый воротник, вытащил из машины. Ноги расползались, не держали меня. Я начала оседать, но Артем снова успел подхватить. Матерился во весь голос и тащил меня к подъезду, по ступеням, в лифт, к нашей двери. Распахнул ее и чуть ли не волоком втащил внутрь. Сдернул с меня куртку, в сердцах швырнул ее на пол, так что она отлетела до самой кухни. Я сама кое-как скинула обувь, держась рукой за шаткую стену. Весь мир кружился вокруг меня все сильнее и сильнее, от этого мутило.
– Тём… – опять попыталась хоть что-то сказать.
– Кристина, молчи! Бл***, просто молчи! Иначе я за себя не отвечаю!
И мне действительно стало страшно. От того, что увидела его таким. От того, что где-то под сердцем кололо. От того, что неудержимо накрывало осознание, что все, конец. Я стояла перед ним, вся дрожа от ужаса и стыда. Отчаянно мечтала прийти в себя, очнуться, потому что наша жизнь рассыпалась в прах, а была я не в состоянии ничего исправить.
– Давай поговорим, – взмолилась, но получилось лишь жалкое мычание.
– Не сомневайся, поговорим! – грубо прервал меня Зорин, и в его голосе прозвучало обещание жестокой расправы. Он снова меня схватил, дотащил до комнаты и толкнул на кровать. – Когда проспишься.
Не удержавшись на ногах, я приземлилась на мягкий матрас и будто вросла в него. Сон напал с удвоенной силой, с остервенением, забирая остатки сил, растворяя волю. Я бы и рада подняться, да не могла.
Зорин, брезгливо поджав губы, наблюдал за моими жалкими трепыханиями, потом резко развернулся и вышел из спальни. Спустя миг я услышала, как он что-то швырнул в коридоре, потом оглушил звон бьющегося стекла, а затем раздался звук, от которого застыла кровь в жилах – хлопнула входная дверь. Громко, зло, решительно.
Он ушел.
Глава 3
Я со стоном перевернулась на спину и прижала руки к ушам. Хватит, выключите этот чудовищный шум! Больше не хочу! Не надо! Во рту горечь смешалась с отвратительной сухостью, горло будто сковало тисками, а голова попала под ритмично работающий отбойный молоток.
…Перед глазами красивая напольная ваза.
Через силу сглотнув, открыла глаза, пытаясь сообразить, где я, и с трудом опознала в сумеречной обстановке свою комнату. Я дома. Попыталась собрать воедино расползавшееся во все стороны сознание. Начала считать.