Нас просто не было. Книга вторая

Дюжева Маргарита

– Все, ловлю на слове, - целует в щеку, а у меня словно все мышцы свело. Ощущение такое, будто ножом полоснули.

В горле внезапно пересыхает, и воздуха перестает хватать. Тянусь за пивом, делаю несколько больших громких глотков, пытаясь унять разгорающийся пожар.

Нервы моментально превращаются в оголенные провода, потому что на моей памяти был только один человек, на присутствие которого я всегда так реагировал, даже не видя. Только одна Стервь Белобрысая, которую всегда чувствовал

на расстоянии.

рунда! Ее здесь в принципе не может быть. Она уехала, свалила из города, забив на все. Проcто сбежала, укатив с Семеновoй, хрен знает куда, за Урал. Злюсь. От воспоминаний, от бредовых мыслей о том, что она может быть здесь. Но больше всего оттого, что нелепое предвкушение смешано с надеждой.

Не хочу, но взглядом мечусь по толпе, по соседним столикам, по сцене. С каждым мигом чувствую себя все большим идиотом, нафантазировавшим не пойми что.

Поднимаю взгляд выше, на балкон VIP-зоны,и все воруг перестает существовать.

Удар сердца гулкий, медленный, через силу. Еще один – сильнее, надрывнее. Еще. И вот оно уже заходится как шальное. Потому что она действительно здесь...

Стоит, облокотившись на перила, в тени нелепой искусственной пальмы. И я готов руу на отсечение дать, что смотрит на меня, хоть на таком расстоянии и не видно взгляда. Подбираюсь, все внутри сжимается, моментально принимает охотничью стойку.

Никого не вижу, никого не слышу. Все внимание только на нее, стоящую в тени.

Что, Зараза? Боишься? Прячешься? Правильно делаешь.

Вмиг обуревает практически непреодолимое чувство подорваться на второй этаж, подойти к ней поговорить, не знаю о чем. Просто подойти и заглянуть в голубые бл*дские глаза. Те самые, что так настойчиво пытался забыть, при этом каждый день непроизвольно высматривая в толпе.

Одергиваю себя. Я не один. Тут толпа народу и им вовсе не обязательно знать, что меня снова в бараний рог скрутило, стоило только ее увидеть.

– Тёмыч, давай, покажи класс! – ржет Серега.

Чего? Какой, бл*, класс??? Только тут выныриваю из накрывшего наваждения и понимаю, что встрял. Пока я тут тупил и зависал при виде бывшей жены, снова нарисовавшейся на горизонте, меня вытолкали в качестве добровольца на очередной конкурс.

Твою мать! Не хочу! Не до этого! Но ноги сами несут вперед,и вовсе не оттого, что проснулось желание покуражиться на публике. Нет. Просто сцена гораздо ближе к Кристине, чем наш столик.

Поднимаюсь по ступеням, еле удерживаясь, чтобы не задрать голову и не посмотреть наверх. Не надо. Пока не время.

Ведущий прыгает вокруг меня, как моська рядом со слоном. Он что-то говорит, я на автомате отшучиваюсь, при этом непрерывно чувствуя ее взгляд на себе.

В качестве задания мне достается

песня-караоке. Перед глазами тот час возникает картинка с Дня Группы, где я, как дебил, пел для нее, а она всеми силами пыталась не взорваться. С того момента начался новый виток наших отношений, в конечном итоге приведших к катастрофе. Отгоняю воспоминания, в корне давлю все, что ожило, зашевелилось в душе, стоило ее только увидеть.

Выбираем песню. Только бы по закону подлости не попалось то, что я в прошлый раз перед ней исполнял. Такой насмешки судьбы мне не надо.

И тут со всей дури, прилетает другая песня... «Что оставит ветер».

Сука, да это хуже в тысячу раз! Я когда в машине ее cлышу все мысли только о Тинито, а тут петь самому, когда она рядом, когда кажется, что слышу ее сердце, бьющееся испуганной птичкой.

Хочу отказаться, послать на хрен всю эту развлекуху и свалить, пока еще есть возможность.

– Что, доброволец не готов петь?
– ехидно, с подколом спрашивает ведущий,и в груди внезапно просыпается звериное упрямство. Какого хрена? Это всего лишь бывшая жена, оставшаяся в далеком прошлом. Спою! Не фиг делать! Да так, чтоб она поняла, прочувствовала всю иронию ситуации.

– Почему же. отов, - произношу сдержанно, хотя внутри начинаю закипать.

– Кому посвящаем песню?

Заразе белобрысой, кому же еще!!! Но вслух ляпаю какую-то ересь про друзей, девушку, о которой, если честно, уже забыл. Идиот хронический. Напоследок не могу удержаться, это выше моих сил:

– Ну, еще, пожалуй, можно для трусливых зайцев, прячущихся в тени,– холодно произношу и смотрю на нее.

Вдоль позвоночника электрический разряд,и кишки в узел скручивает, когда встречаюсь с ней взглядом. Она бледная, как полотно, стоит не шевелясь, смотрит на меня,и от этого просто дурно становится.

Отворачиваюсь и пою песню. С каждым словом все хреновее на душе. Заноза в груди колет. Одно дело, когда наедине с собой, со своими мыслями,и совсем другое, когда знаешь, что она рядом, дышит одним воздухом с тобой, смотрит на тебя.

От текста чуть ли не выворачивает. Потому что это мои мысли, мои чувства. Ощущение будто признаюсь в том, о чем жалею.

Звучит именно так. жалею ли на самом деле? том, что все прошло, рассыпалось на осколки? Да. Жалею. И от этого злюсь,и начинаю ненавидеть ее с новой силой.

Не поворачиваюсь больше в ее сторону. Мне этого не надо... Потому что на стене напротив зеркальные вставки, в которых прекрасно ее вижу.

Она ничего не замечает. Смoтрит на меня, не отрываясь, не шевелясь, будто статуя. На таком расстоянии не могу рассмотреть выражение лица, но чувствую ее напряжение, скованость.