Наш друг Димка
Шрифт:
сжимается.
И всё! Изучай лучше обезьян.
Опять же, все твои выводы будут действительны лишь для
одной особи, либо для очень малой группы особей. Глядя на
Полкана, ты же не делаешь выводов обо всех собаках! Оставь
пустое дело.
…А конкретно, что задело тебя?
– Да вот читал вчера. Парнишка пишет что-то «за жизнь».
Язык во рту не умещается, кое-какие мысли «проглотил», какие-
то не «дожевал», но суть не в этом.
– «Ничего не понял! Непонятно и неправильно написано!»
А я думаю: «Почему же «неправильно», если ты не понял
ничего?»
Потом этот другой читает у зрелого и маститого: «Сила, т.е.
характеристика
взаимодействия
становится
действующей
сущностью вместо физического тела, лишь при наличии её…» и
идёт дальше, но уже не оставляя своего комментария – «Ничего не
понял!»
Вот я и думаю: «Он пошел дальше, потому что всё понял? Или
побоялся оставить свое мнение, боясь получить в ответ – «иди ты
дальше, не для тебя писано!»?
– Тут просто! Одного он считает вправе поучать, другого по
ряду причин, а может, просто не видит смысла, он не считает
нужным поправить. И всё!
…У меня был пациент, который жизнь потратил, убеждая всех,
что они говорят неправильно – «меня покусали комары».
На тысяче страниц он доказал, что так говорить – не по-русски.
Ничё! …В остальном был нормальный человек, только вот собаки
его почему-то не любили. Загадка.
– 85 -
А ведь прав, стервец! Нельзя говорить или писать –«покусали
комары». Кусать – это сложный процесс! Нужны челюсти, зубы
или их аналоги!
Прав стервец! Но собаки его не любили!
– Но ведь «ничего не понял» – это даже не мнение. Это просто
характеристика себя, а не работы того парнишки.
Можно ведь написать: «Мы с Полканом ничего не поняли».
Или: «Полкан не понял, не понял и я!» По сути, это одно и то
же, что и не писать ничего. Но он ведь пишет! Пишет и тратит
время! Свое, его, мое!
– А ты не читай! Наплюй и не читай! Есть такой подход –
«совершенное событие».
Представь, ты понял, почему он так написал. И что дальше?!
…О! Так ты и раньше знал, что «каждой твари – по паре» в
этом мире.
Представь, что в одной благополучной стране при выходе из
кинотеатра убивают премьер-министра.
Потом в соседней – «через забор», через 25 лет некто убивает
100 человек. Убивает потому, что он так решил, но
предварительно он о своих убеждениях три года кричал вплоть до
правительства
Теперь представь, что это всё произошло в России.
Все публикации об этом можно будет разделить на группы:
«Что ещё ждать от страны, где 70 лет правили коммунисты?», «От
русских варваров можно было ожидать что-то похуже!», « Как
была Россия – «империя зла», так и осталась!», «Так всё-таки был
голодомор на Украине!», «Кавказ никогда не хотел иметь ничего
общего с этой страной!» и так далее.
Кто что будет хотеть, то и будет писать!
Кто что будет хотеть, то и будет читать! И что?
…Заметь, что все авторы будут местные или из местных. Но
стоит какому-то дяде с «гайкой» на пальце запретить этим
авторам подходить к берегу Волги, они притихнут. Тихо язык
засунут себе в одно место и не подойдут к Волге.
…Правда, спросят: «А за деньги можно?»
…И не оторвёт он своей задницы от стула, чтоб пойти «куда-
то» и сделать «что-то». А порассуждать – это он может! А
поскольку «тварей по паре», то у него будет обязательно
единомышленник.
– 86 -
…Ну, увидишь ты всё это?! И что? Что дальше? Ты что-то в
этом увидишь для себя новое? Отстань! Как сказать, как понять –
это дело нас, психиатров, а не обычных людей…
…Жара. Мы вот пошли к тебе – я плотвичек вяленых захватил.
Чистенькие. За два дня высохли!
…Если твой автор в такую жару не сидит с другом в
бревенчатом доме, не разглядывает запотевшие бутылки с пивом,
не смотрит на свет янтарную плотву с икрой, при этом помня, что
рядом в соседском доме в таком же холодильнике две нижних
полки заняты интенсивно охлаждающимся напитком. И при всем
этом не ведет задушевную беседу с товарищем под восторженные
взгляды друзей –слушателей, – Карл посмотрел на Полкана, – то
зачем тебе читать такого автора? Кто он такой, чтоб его читать?
Карл перевел взгляд с Полкана на холодильник, а Полкан – с
Карла на меня.
…Плотвички были и правда симпатичные. Я встал и пошел к
холодильнику.
– Вот я и говорю, что пока у меня в холодильнике стынет, у
тебя уже холодненькое.
Карл уже чистил вторую или третью рыбку, укладывая их
бережно на тарелку.
– Так с икрой, что ли? – спросил я, разглядывая рыбёшек на
свет и ставя на стол бутылки с пивом.
– А то! Лучших выбрал!
– Откуда икра у плотвы в июле? – высказал я сомнение,