Наш друг граммпластинка. Записки коллекционера
Шрифт:
Однако оказалось, что найти нужный дом далеко не просто. На улице Героев Революции (бывшей Жертв Революции) на четной стороне было всего четыре дома и восемнадцатого номера там даже теоретически быть не могло. В окрестных ЖЭКах ничего не знали о том, почему на улице Героев Революции нет дома № 18. Наконец Виталий Петрович зашел в первый попавшийся дом и стал обходить квартиру за квартирой, всюду спрашивая, где может быть дом, у которого в 1948 году был номер 18. Одна пожилая женщина сообщила, что в прежние времена улица Жертв Революции, начинавшаяся от Крещатика, продолжалась дальше площади имени Калинина (бывшей
К счастью, война обошла стороной Десятинную улицу и дома старой постройки сохранились почти все. Определив примерно месторасположение искомого дома, Виталий Петрович по очереди звонил в квартиры и спрашивал у жильцов, какой номер имел этот дом раньше, когда улица еще называлась по-сторому, имени Жертв Революции. Оказалось, что никто этого не знал, а фамилии Харито и Филиппова никому не известны.
Удрученный неудачей, Виталий Петрович вышел во двор и присел на скамейку. Интуиция подсказывала ему, что это и есть тот самый дом. Что же теперь делать? Продолжать обход квартир? Нет, на сегодня, пожалуй, хватит. Ведь в каждой квартире приходится объяснять причину непрошенного визита.
Рядом на скамейку присела какая-то женщина. Спрошу-ка еще у нее, решил Виталий Петрович и потом уж пойду домой. Еще раз объяснив свою цель, он назвал Надежду Георгиевну Харито и В. Филиппову.
— Фамилию Харито я не знаю, но помню, что в этом доме раньше жила старушка по имени Вера Ивановна. Не стану утверждать, что ее фамилия была Филиппова, но что-то в этом роде.
Пока женщина объясняла, как найти квартиру, где жила та старушка, к ней подбежала девочка и передала записку. Прочитав записку, женщина помолчала, затем протянула ее Виталию Петровичу:
— По-моему, это касается вас…
В записке было написано: "Постарайтесь подольше задержать этого подозрительного человека. Я уже вызвала милицию".
И действительно, вскоре подошли два милионера — молодые парни, у одного из них была рация. Пришлось Виталию Петровичу еще раз объяснять, чем вызван его приход в этот дом, показать письма-запросы в архивы и даже свой паспорт.
— Желаем успеха, — сказали парни, взяли под козырек и ушли.
Виталий Петрович оглянулся на окна дома. От одного из окон отпрянула фигура какой-то старухи. Поимка "опасного рецидивиста" не состоялась.
— Вам придется немного подождать. Сейчас в той квартире никого нет, но они приходят после шести часов.
Виталий Петрович решил ждать до конца. Теперь, когда дело, кажется, налаживается, не хотелось откладывать его на завтра.
— А вот идет Ира Зборовская. Это то, что вам нужно.
Ира Зборовская оказалась приветливой женщиной. Едва Виталий Петрович начал объяснять ей суть дела, как она сразу все поняла и, проявив полное понимание, спросила:
— "Отцвели уж давно хризантемы в саду"…?
Услышав вопрос, Виталий Петрович почувствовал, что ему наконец повезло.
Ира Зборовская рассказала, что Надежду Георгиевну Харито она не здает, но в этой квартире действительно жила Вера Ивановна Филиппова, которая умерла совсем недавно, всего несколько лет назад. Сказать что-нибудь о Николае Ивановиче Харито она не может, но слышала о нем от Веры Ивановны,
— Но вам многое о нем может рассказать его сестра Дина — Надежда Ивановна.
— Как, сестра Николая Ивановича живет сейчас в Киеве?! Где же?
— Адреса я не знаю, но могу подробно объяснить, как ее найти.
Так была найдена Надежда Ивановна Харито, родная сестра композитора. Она и рассказала о его судьбе.
Николай Иванович Харито родился 19 декабря 1886 года в Ялте в семье горного инженера Ивана Петровича Иванисова. Мать — Надежда Георгиевна Харито, по национальности гречанка, была женщиной образованной, хорошо разбирающейся в искусстве. На ее фамилию записаны все дети: Коля, Вера, Лида, Елена (Люся) и Надя (Дина).
Колю, рано обнаружившему склонность к музыке, с пяти лет начали обучать игре на фортепиано. Собственно, в семье все дети учились музыке, поэтому дома весь день раздавались звуки рояля. Когда, дождавшись своей очереди, за инструмент садился маленький Коля, мать всегда безошибочно издали узнавала его игру: у него с самого начала была собственная, присущая только ему одному манера игры.
Затем были долгие годы учебы в гимназии. Здесь ни один концерт не обходился без участия Коли Харито, первого музыканта гимназии, любившего и знавшего "всего Шопена". Николай учился прилежно, и по окончании каждого класса ему вручали похвальную грамоту. Все шло хорошо, но в последнем классе гимназии случилась неприятность.
Дружил он с одним молодым парнем, простым рабочим. В то время среди прогрессивно настроенной интеллигенции и в рабочей среде усиливались антисамодержавные настроения. Приближался 1905 год, и полиция Ялты принимала все меры к тому, чтобы сбить поднимающуюся революционную волну.
Однажды во время уличных беспорядков молодого парня, с которым дружил Н. И. Харито, убили полицейские. На его похоронах было очень много народа, и среди провожавших, у самого гроба шел Николай Харито, тяжело переживавший утрату товарища. Придя после похорон домой и не в силах больше сдерживать обуревавшие его чувства, он раскрыл настежь все окна и громко заиграл "Марсельезу", вложив в аккорды все свое возмущение. Обеспокоенная мать бросилась закрывать окна:
— Что ты делаешь, Коля! Ведь ты всех нас погубишь! Пожалей хоть своих сестер!
Рядом с Ялтой, в Ливадии, была царская резиденция, и полиция особенно рьяно старалась выявлять неблагонадежных. О поступке молодого гимназиста немедленно донесли куда следует, вследствие чего Николая Харито исключили из гимназии и выслали из Ялты.
Надежда Георгиевна была вынуждена добиваться личного приема у градоначальника Думбадзе. Преодолев все препятствия и попав на прием, она стала упрашивать всесильного чиновника дать возможность сыну окончить гимназию, ведь учиться оставалось всего несколько месяцев. Вначале Думбадзе и слышать ничего не хотел, но потом все же уступил настойчивости матери и дал свое согласие на окончание гимназии. Обрадованная Надежда Георгиевна побежала на телеграф вызывать сына.