Наш хлеб - разведка

Байкалов Альберт

– Клянусь, это не подделка! – Он всучил ему одну из купюр в руки. – Иди, посмотри.

– Э-э, – протянул тот, – знаю! Как настоящие делать научились.

– Но ты ведь чеченец!

– Сказал нет, значит, нет! – взмахнув руками, возмутился Харун.

– Хорошо, – кивнул Ансалту. – Тогда довези меня до соседнего села.

– В Гехи? – догадался Харун.

– Да, – подтвердил Ансалту. – Ты за полчаса управишься.

– А почему тебе не попросить об этом брата? – неожиданно спросил хозяин дома.

– Мы с ним в ссоре.

– Значит, правду говорят, что ты опять к боевикам вернулся, – разочарованно проговорил Харун. – Уходи. Вы много моей семье принесли бед.

В

висках Ансалту запульсировала кровь. Он отступил за печь, нагнулся и, ловко подхватив автомат левой рукой, навел его на Харуна.

– Пошли в дом! – сквозь зубы процедил Ансалту.

– Не делай этого, – дрогнувшим от волнения голосом потребовал Умаев.

– У меня нет другого выхода, – Ансалту ткнул его в грудь стволом. – Ты сам не захотел по-хорошему.

В этот момент, ловко схватив автомат за цевье, Умаев толкнул ствол в сторону и, рванув на себя, обезоружил Ансалту. Считая, что проблема решена, он лишь отступил на шаг назад, держа автомат в опущенной вдоль туловища руке.

Забыв про боль, бандит выхватил из-за пояса пистолет, заранее снятый с предохранителя, и выстрелил в голову Умаева. Взвыв, тот зажал левое ухо рукой и крутанулся на одной ноге, выронив отобранное оружие. В дверях появилась жена. Какое-то время она вглядывалась в темноту, а потом закричала.

Выстрелив в хозяина дома еще раз, Ансалту бросился к женщине. Отпрянув от выскочившего из темноты мужчины, она споткнулась о порог и рухнула на спину, продолжая голосить.

Нависнув над ней, бандит упер ствол в лоб:

– Ключи от машины и документы! И замолчи, иначе перестреляю детей!

Съежившись и зажмурив глаза, женщина поднялась и засеменила в дом.

Оказавшись в тесной комнате с низким потолком, она подскочила к самодельному шкафчику и вынула оттуда все, что требовал Ансалту.

– Что вы сделали с мужем? – протягивая документы на машину и ключи, одними губами спросила она.

В это время из комнаты выскочили двое мальчишек.

Набрав полные легкие воздуха, Ансалту оттолкнул женщину и выстрелил сначала в нее, затем разрядил остатки патронов в детей. Не имея сил проверить, все ли они мертвы, развернулся и бросился прочь.

Дом был на отшибе, а лай собак в сарае наверняка заглушил выстрелы. Оказавшись на улице, первым делом Ансалту подобрал автомат, лежащий рядом с Харуном. После этого, насколько позволяла накатившая с новой силой боль, направился во двор. Въездные ворота здесь были деревянными, сколоченными чуть ли не из кусков фанеры. Быстро открыв их, он забрался в машину.

* * *

Проклиная тот день, когда он залез на щуплую, с синевой под глазами чеченку, Биберт что есть силы долго бежал под гору. Ветви больно хлестали по лицу, но он не обращал на это внимания. Лучше остаться без глаза, чем лишиться головы. Выбирать не приходилось. Он не знал, что будет делать после того, как оторвется от погони, но то, что жить ему на этой земле остались считаные месяцы, а то, может быть, и дни, он не сомневался.

В горячке насильник не заметил оврага, вдоль кромки которого росла трава и густой кустарник. Почувствовав в последний момент под собой пустоту, зажмурился и через мгновение, показавшееся вечностью, услышал хруст собственных позвонков. Кубарем прокатившись по крутому песчаному склону, он тут же поднялся и бросился по каменистому дну вниз.

Ноги автоматически несли его от того места, где едва не лишились своего хозяина. Овраг становился все шире, и наконец Биберт оказался у дороги с гравийным покрытием, за которой шумела небольшая, но быстрая речушка. Он знал, это Халхулау. Отряд тоже должен был вскоре преодолевать ее вброд.

Бросив по сторонам настороженный взгляд, Биберт перебежал проезжую часть, спустился к берегу и вошел в воду. Течение было такое, что из-под подошв ботинок вырывало мелкие камни. С трудом передвигая ноги, он побрел на другую сторону. На середине, где глубина была до колен, он наступил на большой плоский валун, поскользнулся и всем телом рухнул в ледяной поток. Подхваченного течением Биберта некоторое время несло, переворачивая, ударяя об острые камни. С трудом поднявшись, он ощупал отобранный во время побега и всунутый за пояс пистолет. Только после того как убедился, что оружие на месте, преодолел оставшиеся метры и вышел на берег. Добежав до кустарника, нырнул в спасительные заросли и перешел на шаг. Отойдя на почтительное расстояние от брода, сел на поваленное дерево, снял с себя куртку, отжал. Потом расшнуровал ботинки и вылил из них воду. Немного передохнув и слегка обсохнув, направился вдоль берега вверх по течению.

Он точно знал, что находится между Ведено и Харачоем. Но сколько до Харачоя километров, мог только предполагать. Примерно прикинув расстояние, понял, что может выйти к нему в любую минуту. Пошел медленнее, опасаясь нарваться на людей.

По мере того как остатки пережитого ужаса растворялись в сознании, уступая место здравому смыслу, у него в голове один за другим стали возникать планы. Пока он смутно представлял, как претворить в жизнь то или иное решение, но уверенность, что, пока жив Ильман и свидетели их разговора, ему придется туго, наталкивала на мысль подставить отряд вместе с Нурды федералам. Второй способ уберечься от самосуда – это добыть то, что ждет Азат и куратор. Он невольно подслушал их разговор, перед тем как покинуть пещеру, и понял, что трое моджахедов из их отряда везут в Чечню какой-то смертельный и очень дорогой препарат. Было бы большой удачей заманить этих троих выскочек в ловушку, убить и представить дело таким образом, будто в последний момент ему случайно удалось завладеть этим веществом. А вся троица погибла от рук тех же бойцов Ямадаева или кадыровцев.

За размышлениями не заметил, как среди деревьев появились аляповатые постройки на окраине Харачоя.

Небольшое селение, вытянувшееся вдоль дороги, с востока огибала река, которую Биберт перешел вброд. Сейчас он оказался вновь на ее изгибе. Теперь, чтобы попасть в село, нужно было снова переходить ее. Поразмыслив, решил не соваться в Харачой, а обойти его и попытаться поймать машину. Дальше дорога шла на Ботлих, за которым соединяла между собой мелкие селения, расположенные по дну Андийского ущелья. Но туда ему не надо. Сразу за перевалом Хаарами вправо от основной дороги уходил заброшенный проселок. Скорее это была широкая горная тропа. Ею не раз в прошлом году пользовались боевики. По ней можно добраться до Шароаргуна, а там – по обстоятельствам. Можно найти Азата и попытаться объясниться с ним либо навестить в Гехи отца, забрать накопленные за десять лет войны деньги, отобранное или снятое с убитых золото и умотать, например, в Россию.

Обойдя село, вновь преодолел речку вброд. Только на этот раз было время выбрать место с более спокойным течением и дном. Перед тем как войти в воду, снял штаны, успевшие высохнуть, и надел на босу ногу ботинки, чтобы не порезаться о камни. Вскоре, как ни в чем не бывало, Биберт Вахидов сидел на огромной каменной глыбе у дороги. Несколько проехавших мимо легковушек были битком набиты людьми, и он даже не пытался их остановить. Наконец из-за поворота вынырнул старенький «УАЗ». Уже немолодой водитель не колеблясь нажал на тормоза, увидев голосующего у обочины человека.