Наш последний эшелон
Шрифт:
– Маюсь. Завидно?
– Ха-ха! Жалко мне вас таких. Что-то из себя строите, живете в помоях и не понимаете этого.
– Мы, – я подчеркнул слово «мы», – мы понимаем. Вы не понимаете, что тоже в помоях.
– А мы хотим вылезти. Делом заняться пора.
– Нет, подожди. – Я дрожу и готов заорать. – Вот помнишь, в школе была геометрия. И там есть такая фигура – развернутый угол. Он внешне ничем от прямой не отличается. А на самом-то деле – угол. И все мы в итоге попадаем в самую узкую его часть. В точку, из которой уже не выбраться. Все
Откуда я знаю про этот угол? Геометрию я ненавидел, ничего в ней не понимал и не хотел понимать. Учительница из жалости поставила «три»… Но вот, оказывается, что-то осталось, какие-то знания. Нет, не что-то, а самое главное знание. Или я это выдумал?
– Лена, ты спишь? Нет? Хорошо. Скажи, развернутый угол бывает?.. Не знаешь. Ну так посмотри. Открой учебник по геометрии, найди параграф, где про углы. Нашла? Есть? Спасибо. Что там про них?
Лена скучно читает:
– Развернутый угол – это угол, равный двум прямым… Сто восемьдесят градусов у него…
– Достаточно, большое спасибо.
Сон – это все-таки жизнь. Это лучшая жизнь, какую только можно представить. Даже жуткий кошмар – это светлее, чем объективность реалий.
Уснуть, главное – это уснуть. И там – хорошо.
Зарево меленьких искр и полет. Хорошо и покойно. Свист теплого ветра в лицо.
Сон окутал, в уши полез, в рот, глаза зацеловал. Ударил по темечку, и всё помутилось.
10
Застывшие буквы, мертвые полчища книг. В моей комнате много их, этих страшных, тяжелых предметов. Сотни лживых прикосновений к силуэтам истлевших людей и перекрашенных зданий. Ложь в них, стопроцентная ложь. Нельзя жизнь оценить на бумаге, объяснить частоколом убогоньких слов. Невозможно вывести путь, по какому человек доберется до счастья. Счастье лежит в каждом делении циферблатного круга. Но его невозможно поймать. Получается только заметить исчезновение.
Сегодня в окно заглянул разведчик весны. Луч солнца пробился сквозь душное одеяло копоти и сказал мне: «Привет». И я ответил: «Привет». И вышел из недр кирпичной коробки.
А в незащищенном пространстве, оказалось, вовсю веселится мороз. Гуляет воздушный поток под названием «хиус». Но лучи – а их много – вселяют надежду в обитателей жизни. Голуби из убежищ потянулись на поиски корма. Собаки сбиваются в стаи. Люди немного выпрямляют себя – их лица тянутся к солнцу.
Но до весны далеко. Это лишь первый вздох ее среди черной эпохи зимы.
Потоптался возле родного подъезда. Похрустел слежавшимся, крепче камня, утоптанным снегом… Как бы день погубить? Хочется по улице прямо пойти, но – нет, еще пять минут, и начну застывать.
Бездарная жизнь, бесперспективные мысли. Хочется смерти, ох как хочется смерти. Вот сейчас бы, сейчас сердце остановилось. Пискнуть, упасть, и всё, и чернота, и дальше ничто. И никто не виноват –
Давно бы убил свою мелкую душу вместе с хиленьким телом, но виноватым быть не хочу. Хочу, чтоб природа сама. Пусть увидит меня, отбор произведет. Естественный, мудрый.
Такую бы смерть, чтобы все случилось мгновенно, неожиданно и без досадной осечки. И никаких впечатлений.
Но это лишь в книгах. В полчищах лживых, тяжелых предметов, стоящих на стеллажах. Стоят и капают ложью.
Да, не получится. Природе я пофиг. На меня очередной день обвалился, и что-то придется в нем делать. Хотя – какие проблемы? – вернусь просто обратно, часа три на тахте в полудреме, затем пообедаю и потопаю к Лене. До вечера у нее, после – снова домой. Поболтаю с Натальей. Семейная трапеза в зале и – сон. То есть долгий процесс засыпанья.
Надоело. Как надоело…
М-да, морозец пробрал. Поспешаю в квартиру. По дороге ключи по карманам ищу. Вот бы их потерять или оставить в передней. Вот бы всерьез потрепыхаться.
11
Видений не видел. Не дремал, а лежал на спине и смотрел в потолок. Наблюдал, как со свистом секунды летят надо мной и где-то сгорают.
Когда был ребенком, занятия находились. Лепил пластилиновых казаков на конях и матросов-балтийцев. Они воевали друг с другом, казаки валились с коней. Как было мне интересно!
А теперь только – вот…
День растекается, солнце плывет с востока на запад. Плывет и не знает ничего обо мне.
Пора пообедать, пока сестра не пришла. С нею встречаться – растрата напрасная нервов. Мы друг друга терпим лишь в присутствии мамы и папы. Она любит жизнь, с толком тратит любую минуту. Ей противны мои окисления.
На кухне нашлись картофельный суп, свинина и итальянские рожки. Итальянские рожки, других просто нет в магазинах, только такие – итальянские, вкусные и дорогие…
Запил обед молоком и снова улегся, наслаждаясь движением пищи.
А ведь кто-то сейчас что-то делает, что его обес смертит. Изобретает, конструирует, вычисляет, да хоть сочиняет, но гениальную ложь. Или просто делает деньги. А я наслаждаюсь движением пищи. Процессом варения, отделением нужного от шлакистой массы. В общем-то, наверное, в этом и истина: добыл пищу, наелся и лег наслаждаться…
– Алло, Лена, привет. Это я. Как дела?
– Привет. Я узнала. У меня все хорошо.
– О, это классно!
– Знаешь, сегодня я не могу. Мне сейчас нужно… Я на день рожденья сейчас собираюсь.
Я ошалел, испугался:
– К кому?
– К однокласснице. Очень нужно сходить…
– Да? Ну, конечно, сходи.
– Я тебе вечером позвоню. Хорошо?
– Хорошо.
– Ну что ты сразу обиделся?
– Нет, ничего. Жду звонка.
Вот и срыв в расписании дня. Может, это и к лучшему. Лучше здесь, лучше так… Да и что мне нужно от Лены? В общем-то, всё это просто-напросто подло. Хе-хе, просто стаканчик холодной воды среди засухи жизненных будней.