Наш современник Вильям Шекспир
Шрифт:
Менее всего эти шутки - игра в веселые нелепицы. Сила подобных острот и каламбуров, вставленных в наиболее драматические места пьесы, заключалась в том, что все последствия жизни "вниз головой" показывались в сценах, полных боли и гнева.
Образ мудрой глупости был подкреплен другим, уточняющим его, - слепым зрением.
Лишившись глаз, Глостер говорит, что ему не нужно зрения:
Я оступился, когда был зряч.
У него были ошибочные представления о своих сыновьях, о делах в государстве. Дальнейшие события заставили его понять ложность этих представлений, у него стали иные,
Он увидел только тогда, когда потерял зрение.
Его ослепили, и он прозрел. Страдание помогло ему понять мир.
Высшая точка поэтической идеи Шекспира высказана Глостером:
В наш век слепцам безумцы вожаки.
Сумасшедшие властвуют, а те, кто им добровольно подчиняется, слепые, если они не видят общественного безумия. Положение подтверждено множеством уточняющих его контрастов, в которых закон, мораль, право показаны существующими "шиворот-навыворот", "вверх ногами".
Буря вихрем перевернула привычные понятия и положения. Король стал нищим, шут - мудрецом, слепой увидел мир, умный залепетал как помешанный, умалишенный оказался философом.
"Дания-тюрьма",-утверждал Гамлет; это утверждение относится не только к Дании короля Клавдия, но и ко всем местам, где происходит действие трагедий. Жить в государстве-тюрьме величайшее несчастье для человека, но если это истинное положение, то, быть может, счастье следует искать в доме заключения?
Лир умоляет скорее заточить его и Корделию, он рисует жизнь в тюрьме, как радостный праздник:
Пускай нас отведут скорей в темницу.
Там мы, как птицы в клетке, будем петь.
В царстве госпожи Жадности тюрьма вовсе не худшее место для человека. За запорами и решетками человек лишен свободы не более, нежели в своей повседневной жизни, где свобода его существования - мнимая и господствующая несправедливость все равно сковывает его лучшие стремления, чувства и мысли.
Три различных образа, каждый по-своему, связаны с темой хаоса. Иногда эти три характера образуют единый ансамбль, они становятся связанными друг с другом: мысли их сосредоточены на одном и том же, они как бы дополняют один другого, у всех троих, при всем их различии, появляется и некоторое внутреннее сходство.
Это - Лир, шут и Эдгар. Каждый из них выражает тему безумия по-особенному.
Безумие Лира - подлинная болезнь.
Представляется помешанным, чтобы спрятаться от преследования, Эдгар это изображение безумия.
Играет роль дурачка, чтобы при помощи такой маски увеселять, шут - это форма юмора.
Все трое говорят нелепицы, но стоит вдуматься в кажущийся бессмысленным набор слов, и во всем отыскивается значение. Все трое - мыслители. Взаимосвязь их сложна.
Нелегко определить отношения между Лиром
Черты характера шута - свойства человека, выработанные реальными обстоятельствами, - увидеть нетрудно. Можно восстановить биографию, понять, что происходило с ним еще до его первого появления на сцене. Вероятно, он был дворовым человеком, обязанным изо дня в день увеселять хозяина. Он был обязан вызывать улыбку на лице Лира, рассеивать печальные мысли. Привычной забавой был разговор шутов со своими властителями будто с приятелями, даже с некоторым оттенком пренебрежения. Самое забавное шутовство, которое только могли себе представить монархи. Они от души смеялись, а шуты промышляли такой потехой.
Особенно усовершенствовал этот прием шекспировский шут. Так они и привыкли разговаривать друг с другом, как равные: самый сильный человек в государстве и самый ничтожный. Но шут был человеком умным и смотревшим на жизнь не только сквозь бойницы королевского замка, он видел, этот ничтожный человек, многое, о чем не имел представления самый сильный. В бессмыслице, которой увеселял шут, появились крупицы мудрости. Шут был взят из дворни, и мудрость его была горькой мудростью нищего народа.
В сюжет "Короля Лира" вошел старинный народный образ мнимого дурачка, а на самом деле - умного и прозорливого человека.
События осложняли поведение шута. Вместо дворцовых залов он оказался в степи; его некогда могущественный хозяин - теперь нищий изгнанник. Но это не изменило отношения шута к Лиру: он был искренне привязан к нему и, несмотря на все перемены в жизни старого короля, продолжал так же честно служить ему. Он пытался продолжать исполнять свои обязанности, а служить для него значило увеселять. Но выбитый из привычной жизни, измученный лишениями, он шутил уже по-новому: улыбка незаметно для него становилась гримасой скорби, веселье пропиталось горечью. Но он не переставал дурачиться; подобно военному, который уже не способен ходить штатской походкой, хотя и вышел в отставку, шут не мог разучиться быть шутом. Его жалобы превращались в каламбуры, горе невольно выказывалось клоунскими ужимками.
Шут имеет свою жизненную историю, человеческий характер. Однако этим не исчерпывается содержание роли.
В неразрывной связи с реальными чертами существует и поэтическое обобщение. Оно связано с народным творчеством, посвященным сатирическому прославлению Глупости и Безумия. Шут их полномочный представитель на сцене, сопровождающий происходящее своими примечаниями. Он озирает события взглядом истинного мудреца: когда у всех мозги набекрень, единственный умный тот, кого считают самым глупым.
Шут не только увеселитель короля, но и клоун-философ, горький мудрец века всеобщего безумия.
Всем отлично знаком его колпак и дурацкая погремушка. Стоит ему появиться, уже известно, кто он и что собой представляет. Он не только один из участников драматических событий, но и образ, существующий вне пьесы, известный всем с детства. Уже множество раз изображалось, как он приставал со своей погремушкой к королям, богачам, даже к самой смерти. Зритель привык воспринимать знакомую фигуру и как человека, и как аллегорию.