Наш современник Вильям Шекспир
Шрифт:
Достоевский писал, что даже самые робкие женихи, испугавшись свадьбы, вряд ли выпрыгивают из окошка - в обыденной жизни так не случается, - но стоило только Гоголю сочинить "Женитьбу", как люди стали узнавать друг в друге Подколесина. Робость и неуверенность, боязнь каких-либо перемен - эти нередко встречающиеся человеческие свойства получили свое наименование. Все то, что, по словам Достоевского, в действительности будто разбавляется водой и существует "как бы несколько в разжиженном состоянии", вдруг уплотнилось, сжалось до наглядности, облеклось в наиболее выразительную форму - стало
Искусству удалось отразить самую суть жизненного явления.
Образ стал типом.
Явление, свойственное определенной эпохе, оказалось живучим: надворный советник Подколесин пережил свой век и стал представителем множества новых поколений лежебок и мямлей, характеры которых были определены уже совсем иной действительностью.
Добролюбов радовался появлению слова-прозвища, способного объединить и объяснить множество явлений в русской дореформенной жизни.
"Слово это - обломовщина.
Если я вижу теперь помещика, толкующего о правах человечества и о необходимости развития личности, - я уже с первых слов его знаю, что это Обломов.
Если я встречаю чиновника, жалующегося на запутанность и обременительность делопроизводства, он - Обломов...
Когда я читаю в журналах либеральные выходки против злоупотреблений и радость о том, что наконец сделано то, чего мы давно надеялись и желали, - я думаю, что это все пишут из Обломовки".
Статья Добролюбова "Что такое обломовщина" была напечатана в "Современнике" в конце пятидесятых годов, однако список, начатый Добролюбовым, не был исчерпан его временем. "Братцы обломовской семьи" не собирались вымирать и продолжали свое существование в следующие эпохи.
"...Обломовы остались, - писал Ленин, - так как Обломов был не только помещик, а и крестьянин, и не только крестьянин, а и интеллигент, и не только интеллигент, а и рабочий и коммунист... старый Обломов остался, и надо его долго мыть, чистить, трепать и драть, чтобы какой-нибудь толк вышел". (В.И. Ленин. Сочинения, т. 45, стр. 13.)
В мире появился новый обитатель: образ-тип, "нарицательное имя многих предметов, выражаемое, однако же, собственным именем" (Белинский).
Этот обитатель оказался гораздо долговечнее простого смертного: в нем были заключены не только качества человека, живущего в определенном месте, в определенное время, но и те свойства самой человеческой природы, которые обладают особой устойчивостью и живучестью. Такие свойства переживают эпохи и переходят границы стран; меняя свои формы, они сохраняют родовую основу.
С образами, о которых идет речь, каждый знаком с юности.
Это Дон Кихот, Тартюф, Обломов, Фауст, Хлестаков и другие подобные им герои-прозвища, сопровождающие жизнь многих поколений.
И это - Гамлет.
Каждый из характеров обладает не только именем собственным, но также и нарицательным. Взаимоотношение между такими именами не просто. В истории культуры нередко имя нарицательное отделялось от собственного и приобретало свое особое движение и развитие.
Новые эпохи относили нарицательное имя к новым явлениям действительности. Оно бралось на вооружение различными общественными группами, иногда для противоположных целей.
Нередко это напоминало соотношение биографии и легенды.
Погребальный холм осел и порос травой, а легенда - ничем, кроме имени, не связанная с биографией умершего человека, - выражала мысли и чувства новых поколений.
Нечто подобное иногда случалось и с образами художественных произведений.
Герой пьесы, сочиненной три столетия назад, - виттенбергский студент и наследный принц Дании - стал известен не только как действующее лицо драматического сочинения, но и как имя нарицательное. Распространение этого имени приобрело масштаб неповторимый в истории культуры. Оно стало обобщением, выражавшим, по мнению множества выдающихся людей, свойства не только человеческих характеров, но иногда целых наций в какие-то моменты своего развития.
От фигуры в траурном костюме отделилось необъятное понятие; оно участвовало в грандиозных идеологических боях.
Но чем ожесточеннее становились бои, тем чаще речь шла уже только о понятии, а сам образ датского принца отходил вдаль; предметом спора становилось лишь понятие "гамлетизм", автором которого был не только Шекспир, но и еще великое множество других людей. Среди соавторов Шекспира были и великие мыслители, и невежды, и люди, стремившиеся к победе нового, и злобные консерваторы.
История возникновения и развития понятия гамлетизм лишь частично связана с исследованием шекспировской пьесы и даже в отдельности взятого образа героя. Мало того, само это понятие менялось и нередко связывалось с явлениями, противоположными друг другу.
В современном представлении гамлетизм обозначает сомнения, колебания, раздвоение личности, преобладание рефлексии над волей к действию. Так разъясняет это понятие энциклопедия, и таким мы привыкли его воспринимать, не задумываясь глубоко над его подлинным значением. Однако и все понятие, и каждое из явлений, объединенных им, в разные времена вызывались различными общественными причинами и имели свой характер.
В шекспировское время многое объединялось понятием "меланхолия"; о ней писали философские трактаты, модники становились в позу разочарования в жизни. На эти темы часто шутили, и сам Гамлет, перечисляя обычные театральные амплуа, упоминает и "меланхолика". Однако число самоубийств увеличивалось, и раздел учения стоиков, посвященный мудрости самовольного ухода из жизни, привлекал особое внимание.
Множество шекспировских героев-от Жака ("Как вам это понравится") до Антонио ("Венецианский купец")-хворали "елизаветинской болезнью", как называли это состояние духа английские исследователи.