Наша Иможен
Шрифт:
— Но зачем же вы с мисс Мак-Картри уверяли, будто Лидберн ваш любовник?
— Это придумала Иможен. Она хотела настроить вас против него.
— Почему?
— Потому, что Иможен считает Лидберна убийцей.
— Ну и нравы у вас тут! Мисс Мак-Картри — просто сумасшедшая, и, глядя на вас, я начинаю думать, что безумие — болезнь заразительная, миссис Рестон!
— После возвращения Ивена замужество стало для меня особенно тягостным. Вот почему я благословляю того, кто убил Хьюга и тем самым вернул мне свободу. Надеюсь, вы никогда не поймаете этого человека, инспектор!
— Прошу прощения, миссис Рестон, но профессиональный долг никак не позволяет
— Даже не дотрагивалась.
До самого вечера Мак-Хантли с позволения Фионы рылся в оставшихся после смерти Рестона бумагах, но не нашел ничего интересного, в том числе и письма с угрозами, которое так надеялся отыскать. Единственное, что его слегка заинтриговало, так это ежемесячные вливания на счет Рестона в пертском Коммодор Нэшнл Банке, причем сумма в последние годы оставалась неизменной: сто и пятьдесят фунтов. Ничего не скажешь, очень недурная рента! Узнав от вдовы, что ее покойному супругу пенсиона никто не выплачивал, Дугал для очистки совести решил съездить в Перт и проверить финансовые документы.
Как все представители его профессии, директор банка недовольно поморщился, когда Мак-Хантли, предъявив удостоверение, потребовал сведений о происхождении сумм, ежемесячно поступавших на счет Рестона. И лишь поскольку клиент умер, в конце концов он неохотно согласился удовлетворить законное любопытство инспектора. Не прошло и часу, как Дугал выяснил, что интересующие его цифры, несколько менявшиеся с годами и возросшие одна — с двадцати фунтов до пятидесяти, другая — с тридцати до ста, переводились с помощью чеков, подписанных соответственно мистером Лидберном и мистером Гленрозесом, двумя гражданами Каллендера.
На обратном пути радостное возбуждение Мак-Хантли слегка отравляла только мысль о том, что Иможен Мак-Картри, по-видимому, была права. Оставалось спросить у мясника и ветеринара о причинах столь поразительной щедрости к покойному аптекарю, чья смерть экономила одному из них пятьдесят фунтов стерлингов в месяц, — другому — сто.
Лидберн не смог долго противостоять натиску инспектора и почти сразу признался, что Рестон его шантажировал. Как-то раз мясник по неосторожности сбил и серьезно ранил женщину, но, вместо того чтобы взять на себя ответственность, поспешил удрать с места происшествия. Аптекарь, которому он сдуру обо всем рассказал, поехал к хозяину гаража, где Лидберн чинил машину, и взял у него письменные показания о ремонте. С тех пор Кит ежемесячно платил так называемому другу за молчание. Мак-Хантли даже не стал ему объяснять, что только круглый дурак мог поддаться на этот грубый шантаж, поскольку «доказательства» Рестона ни один суд присяжных не принял бы всерьез. Так или иначе, полицейскому стало ясно, что такому ограниченному человеку, как Лидберн, и в голову бы не пришло разделаться с мучителем подобным образом, в крайнем случае он мог сделать это открыто, поддавшись слепой ярости.
— А что вы скажете насчет горничной, которую, по словам мисс Мак-Картри, сбили с пути истинного?
— Это ложь, инспектор! Так же, как и моя связь с Фионой!
После того, что он услышал от миссис Рестон, Дугалу оставалось лишь поверить мяснику на слово.
Теперь в списке подозреваемых стояла только одна фамилия, и полицейский пошел к ветеринару. К несчастью, тот оказался крепким орешком. Толстяк с улыбкой поведал Мак-Хантли, что они с аптекарем раз в месяц ездили погулять в Эдинбург или Глазго, а поскольку казначеем
Инспектор тем более огорчился, что, казалось, уже достиг цели. С горя он рассказал о своих открытиях и последней неудаче мисс Мак-Картри. Немного подумав, Иможен внезапно издала гортанный боевой клич, который, по ее сведениям, весьма точно воспроизводил сигнал к бою, поданный Робертом Брюсом в битве при Баннокберне. Увы, пятнадцатый век давно миновал, и крик Иможен напугал пробегавших мимо ребятишек, матери на несколько миль в округе поспешили надежно спрятать детей, решив, что грядут невероятные потрясения, дремавший за рулем автомобилист резко выжал газ и чуть не врезался в грузовик, а водитель последнего разразился неистовой бранью, так что дело чуть не дошло до рукопашной. Собаки отозвались похоронным воем. Зато стоявший на пороге Мак-Грю, пользуясь тем, что описанная сцена происходила возле его бакалеи, одобрительно поднял большой палец и лаконично заметил:
— Высший класс, мисс Иможен!
Полумертвый от стыда Дугал мечтал очутиться за тысячу миль оттуда. Он уже собирался поспешно отступить, но мисс Мак-Картри схватила его за руку.
— Поехали в Перт! — шепнула она.
— Но я как раз оттуда!
— Ну и что?
Поразмыслив, Мак-Хантли признал беспочвенность своих возражений, а кроме того, теперь, когда следствие окончательно зашло в тупик, он готов был ухватиться за любую соломинку.
Добравшись до Перта, они заскочили в бар на Каунти Плейс и, выпив по стаканчику виски, отправились на Нельсон-стрит. Иможен позвонила в дверь дома 232, а Мак-Хантли с тревогой думал, в какую еще авантюру позволил себя втравить на этот раз. Открыла им молодая женщина.
— Как поживаете, Мойра? — с самым дружелюбным видом спросила Иможен.
— О, мисс Мак-Картри, какой сюрприз! Жаль только, хозяев нет, так что, если вы хотели их повидать…
— Нет, Мойра, мы пришли поговорить как раз с вами. Но давайте-ка я вас познакомлю. Это мистер Мак-Хантли… а это — Мойра Треквейр из Каллендера. Можно нам войти?
— Прошу вас.
Мойра с извинениями отвела их на кухню, объяснив инспектору, что она здесь всего лишь горничная. Как только все сели за стол и девушка налила чай, без которого в Британии не обходится ни один стоящий разговор, Иможен принялась растолковывать, какое важное дело привело их с Дугалом сюда.
— Вы могли бы оказать нам большую услугу, Мойра… Мистер Мак-Хантли — полицейский инспектор и расследует убийство Хьюга Рестона. Вы, конечно, о нем слышали?
— Еще бы!
— Так вот, я прошу вас очень откровенно и без ложного стыда ответить на мои вопросы.
— Но я не имею ни малейшего отношения к этому преступлению!
— Не беспокойтесь, Мойра, никто вас ни в чем не обвиняет. Кстати, дитя мое, как ваш малыш?
Молодая женщина расплакалась.
— Он… он не выжил? — прошептала смущенная мисс Мак-Картри.
Мисс Треквейр кивнула.
— Мо… может, для него… так оно… и лучше, — глотая слезы, пробормотала она.
— А кто был отцом ребенка, Мойра?
— И это спрашиваете вы, мисс Мак-Картри? Как будто не вы лучше всех знаете, что происходит у нас в Каллендере!..
— Да, но я хочу, чтобы вы сами назвали инспектору имя.
— Мистер Дермот Гленрозес.
Рыжая воительница кинула на Мак-Хантли торжествующий взгляд.
— А миссис Гленрозес — в курсе? — спросила она.
— О нет, мисс, нет!