Наша компания
Шрифт:
Хотел выбраться незаметно, но проснулся отец:
— Ты куда это чуть свет?
— Да так, — нехотя ответил Андрейка. — Пойду к речке.
— А стул на что?
— Стул?.. Посижу на нем, отдохну.
— На стуле-то у речки? — удивился отец.
— Сыро утром — ну, и на стуле.
Отец больше не допытывался, а махнул только рукой.
Андрейка натянул свою кепочку и вышел из дому. Перевернул стул вверх ножками и, положив сверху завтрак, садок, банку с червями и удочки, приставил его к голове и, придерживая за спинку,
В деревне было тихо: все спали. Иногда в какой-нибудь конуре протяжно зевал пес, а потом начинал чесаться, стукая лапой по стенке конуры.
Проходил Андрейка, пес с недоумением высовывался из будки — кого это несет в этакую рань? — и долго глядел вслед непонятному стулу, который передвигался на двух босых мальчишеских ногах.
На кольях забора сидели сонные петухи. Они вздергивали чуткие головы и дивились раннему путнику. Один молоденький петушок даже кукарекнул. Он подумал: если этот серьезный человек уже встал и куда-то держит путь, может, и всем людям в деревне пора уже вставать.
Ку-ка-ре-ку!
И при этом петушок вспорхнул с забора, сел прямо на перекладину Андрейкиного стула и клюнул сверток с завтраком.
— Кыш! — крикнул разгневанный Андрейка. — Кыш!
Вот и речка.
Из воды выползла на берег жаба. Она выгнула свою бородавчатую спину и задрала голову к выходящему из-за леса солнцу, так что было видно, как у нее пульсирует горло.
Над речкой стлался прозрачный, точно самоварный дымок, туман.
Прибрежный песок, пропитанный ночной сыростью, был холодным и темным.
Андрейка поставил в воду стул подальше от берега, подложил под ножки голыши, чтобы ножки не вязли в песке, и взобрался на стул с ногами.
Теперь-то он уже достанет до щучьего логова!
Нацепив червяка на крючок маленькой удочки, он закинул ее — прежде всего надо поймать пескарика или карася для наживки.
Вскоре поплавок дрогнул и пустил на воде круг.
Андрейка подсек. На крючке трепыхался пескарик. Андрейке положительно везло.
Он осторожно вынул изо рта пескарика крючок и наживил им большую удочку. Забросил ее на щучье место и стал ждать.
Щука с клевом что-то медлила.
Постояв на стуле минут двадцать, Андрейка вспомнил, что ничего еще с утра не ел.
Тогда он привязал удилище к стулу, а сам присел, развернул завтрак и начал закусывать.
Поплавок, как исправный солдат, стоял в воде ровно и не двигался.
Лепешка и творог были съедены, а щука все не клевала.
Андрейка обнял руками колени и застыл.
Солнце только еще светило, но не грело, и Андрейке было холодно.
По другому берегу реки прошли косари. Они постояли, посмотрели на Андрейку, на стул, посмеялись и пошли дальше.
«Пусть смеются! — утешал себя Андрейка. — А вот когда эту самую щуку вытащу, тогда от зависти все лопнут».
Андрейка продолжал сидеть. Вокруг ножек стула тихо завивалась вода.
Андрейка все больше цепенел от холода, сморкался, постукивал коленями. Он поднялся, помахал руками и опять сел.
Андрейка вглядывался в зеленую толщу воды. Ему все представлялось, что там, в глубине, между стеблями стрелолиста, затаилась большая полосатая щука с вытянутым и сплющенным рылом. Затаилась, добычу подстерегает.
Андрейка даже заглянул к себе под стул: всякое бывает, может, щука подплыла под него и спряталась там.
— Ик! — тихонько икнул от холода Андрейка.
— Ик!
Он встал и принялся осторожно отплясывать на стуле.
Между тем деревня наполнилась движением. Загоготали, потянулись к реке гуси. У колодцев загремели пустыми ведрами хозяйки. По дороге проехала рессорная двуколка — это председатель колхоза Илья Степанович направился в поле.
Андрейка вытащил из воды крючок. Пескарик был жив. Значит, все в порядке. И Андрейка опять погрузил крючок в воду.
Прошло уже больше часа, а щука по-прежнему не клевала.
«Надо собираться домой», — подумал Андрейка. Но тут кто-то рванул крючок, да с такой свирепой силой, что Андрейка слетел в воду.
Что-то огромное, черное ударило хвостом — взметнулись высокие брызги — и вильнуло куда-то в глухую глубину заводи.
Отплевываясь и дрожа от страха и холода, Андрейка поднялся из воды.
Рядом плавали стул, удилище и помятая кепочка.
В кустах на берегу раздался смех. Это была девочка-малолетка Ира. Она уже давно подглядывала за Андрейкой.
— Андрюшка-рыбак.
Пришел на Быстряк,
Со стула скувыркнулся
И в речку бултыхнулся! —
пропела Ира.
Разгневанный Андрейка выскочил на берег, но Ира скрылась за кустами.
«Всем теперь разболтает, как я окунулся, — подумал Андрейка. — Да еще приврет с три короба!»
Когда Андрейка вытащил на берег удилище, то на нем не было ни пескарика, ни крючка, а остался лишь огрызок лески.
«Надо бежать к Митьке Шкворину и все ему рассказать, — решил Андрейка. — Может, это даже не щука, а какое-нибудь водяное чудовище!»
Андрейка обжал на себе мокрую рубаху и штаны, собрал рыболовные снасти, вскинул на плечи стул и заторопился в деревню.
Только Андрейка подступил к крайнему на селе дому, как из-за плетня раздалось хором:
— Андрюшка-рыбак
Пришел на Быстряк...
Среди ребячьих голосов выделялся особенно въедливый голосок Иры-малолетки: