Наша навсегда
Шрифт:
— Да щас! Со мной! — Перебивает его Лис.
Они стоят по обе стороны от меня, от них идет жар такой силы, что мартеновские печи отдыхают!
Смотрят снова друг на друга, злобно раздувая ноздри.
А я…
А я постоянно ощущаю мощное, безумное дежавю.
Потому что все это было: их взгляды, их рычание, жар их тел…
Все было. И ничем хорошим это не кончилось.
Для меня.
Потому надо просто прекратить сейчас.
Пять лет назад я не смогла остановить стихийное бедствие, слишком наивная была, слабая. Слишком уверенная в себе, в том, что ничего со мной плохого никогда не случится. И всех меряющая
А это — главная ошибка всех наивных и глупых куриц.
По себе можно мерить только себя.
Тогда не будет потом больно прозревать.
Мне было больно. Чуть не умерла от болевого шока, да.
Черт, да мне до сих пор больно! Но это уже другая боль, фантомная. Когда болит ампутированная давным давно конечность. Ноет, выматывает, постоянно напоминая о себе.
Ее давно уже нет, а все еще болит…
4
— Ты сейчас отсюда уползешь, — голос Лешки еще ниже, а взгляд на Лиса — еще тверже. Не предупреждение это, не угроза. Констатация факта.
— Посмотрим, — шало улыбается Лис, — кто уползет. Давно кровавые сопли не подбирал? Или на своих шестерок скинешь?
Он скользит взглядом по тонированным стеклам здоровенного черного внедорожника Камня.
— Всегда сам справлялся, — мне кажется, или Лешка обиделся? — это ты с собаками лазишь теперь…
Лис перестает улыбаться, ошалело смотрит на Камня, словно не может поверить в услышанное.
А затем, видимо, все же понимает, что это не слуховая галлюцинация, а реально его сейчас в чем-то обвинили.
В чем-то очень неприятном.
Обидном.
— Охуел, — констатирует Лис и резко бьет Камня по физиономии. Кулаком.
Я успеваю только в сторону отскочить, в полном шоке от мгновенной смены декораций.
— Малышка, подожди, я сейчас… — замечает мои перемещения
Грохот такой, словно грузовик стотонный упал!
Камень, спиной упавший на дверцу и явно ее помявший, встряхивает головой по-собачьи, взгляд его становится совершенно диким. Безумным!
Ой-ей!
Это вообще не похоже на те драки, что эти два дурака устраивали пять лет назад, хотя и тогда мне происходящее казалось жутким и смертельным.
Ничего я о смертельном не знала, оказывается!
Вот сейчас и пронаблюдаю. В прямом эфире!
Машина сотрясается, хлопают дверцы, выскакивают мужики самого пугающего, самого страшного вида и кидаются на Лиса.
Тот только отскакивает легко на метр и безумно, ласково улыбается. Его лицо с этой нежной улыбкой еще страшнее, чем сумасшедший взгляд Камня.
— Стоя-а-ать… — хрипит Камень, тормозя мужиков, уже кинувшихся к Лису, — я сам…
— Правильно, убери своих шакалов, Камень, — смеется Лис безумно, — а то новых придется набирать!
Камень с рычанием отталкивается от машины и несется на Лиса, словно бык на тореадора.
Тот приглашающе смеется.
А я…
Я разворачиваюсь и бегу прочь.
Рядом, на парковке, стоит такси.
Прыгаю, говорю адрес.
И не смотрю назад.
Прошли те времена, когда я пыталась влезть между ними, разнять… Дура была, за что и отхватывала каждый раз.
Достаточно вспомнить, в каких условиях наш первый поцелуй случился. И первый секс.
Уже одних этих воспоминаний хватает, что сполна осознать, до какой степени я была наивной идиоткой, любящей понаступать на одни и те же грабли.
Хорошо, что повзрослела и научилась.
Учитель попался — отпадный.
Да и они сами, мои первые парни, не подкачали. Хорошо поучили, с душой.
Выдыхаю, закрывая глаза и откидываясь на сиденье такси.
Проматываю в памяти кадры только что случившегося. Боже, я до сих пор же не осознала произошедшее до конца!
Когда ехала сюда, вообще не думала, что встречу хотя бы одного из них. Иначе бы с места не тронулась, честно! Понадеялась, что никому до меня не будет дела! В конце концов, ну кто я для них? Просто веселый эпизод?
Поиграли и забыли…
Это я, как дура, все пять лет вспоминала…
Тошка был сильно против моей поездки, да… Что-то знал?
Но боже…
Как они изменились… Стали такие… Такие… И по-прежнему дураки…
Внезапно начинают душить слезы, становится трудно дышать, и невозможно себя сдерживать.
Я давлюсь этими сухими слезами, ловлю рыдания, заталкиваю их в себя, закрывая рот ладонью.
Не сейчас… Не надо, просто не надо…
Я же думала, что все уже, все отболело… Почему болит-то до сих пор? Когда это все кончится уже? Когда меня отпустит?
— А чего там было, у проезда? — спрашивает таксист, поглядывая на меня в зеркало заднего вида.
— Да драка какая-то… — хриплю я, собравшись с силами и стараясь, чтоб голос звучал более-менее равнодушно, — я испугалась, что заденут… И убежала, не стала смотреть.
— Ну и правильно, — рассудительно говорит таксист, — время сейчас такое…
Он продолжает про время, про опасности, еще про что-то, а я, уже отключившись от его голоса, смотрю в окно, на проносящийся мимо вечерний город, который когда-то считала родным.