Наша песня
Шрифт:
Когда маникюрша начала наносить второй слой лака, усыпляющую музыку, нежно играющую в салоне, неожиданно прервал резкий рингтон, шедший откуда-то снизу, рядом с моими ногами. Я взглянула вниз и увидела, что моя рыжеватая кожаная сумочка чуть заметно вибрирует, словно в ней спряталось какое-то крохотное живое существо.
– Простите, – тут же извинилась я. – Я забыла отключить звук.
– Ничего страшного, – убедительно произнесла маникюрша, и ее рука с кисточкой зависла в воздухе. – Хотите ответить? – поинтересовалась она прежде, чем продолжить
Я отрицательно замотала головой:
– Нет. Мне можно оставить сообщение на голосовую почту. Я не буду отвечать.
Но телефон не умолкал. Прошло несколько мгновений, в течение которых звонивший мог бы и в самом деле оставить свое сообщение, но телефон зазвонил снова. Я нахмурилась, глядя на сумочку, словно этого было достаточно для того, чтобы звонивший успокоился и перестал меня донимать.
– Вы уверены, что не хотите ответить? – снова поинтересовалась маникюрша.
Я посмотрела на свои сверкающие красные ногти, которые сейчас напоминали кончики крылышек какой-то экзотической бабочки. Мне нельзя было ни до чего дотрагиваться минут десять, иначе я непременно уничтожила бы всю эту красоту.
– Нет. Кто бы ни звонил, пусть подождет, – заявила я.
Но, скорее всего, ждать они не могли, потому что моя сумочка молчала всего с минуту, а потом телефон принялся звонить снова.
– Простите меня, мне так неудобно! – извинялась я.
Девушка перестала накручивать крышку на флакон с прозрачным лаком, который только что начала наносить мне на ногти.
– Не волнуйтесь. Такое часто случается. Может быть, вы хотите, чтобы я ответила за вас, пока ваши ногти не высохли?
Есть что-то неприятное и тревожное в тех секундах, когда ты наблюдаешь за посторонней женщиной, копающейся в твоей сумочке. Но я сразу же успокоилась, когда она наконец извлекла телефон, положила его себе на ладонь и уставилась на экран.
– Дэвид, – прочитала она. – Это ваш…
– Да, это мой муж, – сказала я и прикусила губу.
Он, наверное, думал, что я еще в офисе, потому что я не предупредила его о своем намерении провести несколько часов, готовясь к путешествию. Ведь предполагалось, что я вообще о нем ничего еще не знаю.
– Вы могли бы просто сказать ему, что я сейчас по горло загружена работой и перезвоню ему сама минут через двадцать?
Дэвид не знал всю мою команду, так что, если мне снова повезет, он подумает, что говорит с кем-то из моих младших помощниц.
– Разумеется, – ответила она и нажала на кнопку, чтобы принять вызов.
– Только ничего не говорите о том, где я сейчас нахожусь, – прошептала я в тот момент, когда она уже открывала рот, чтобы ответить. – И про Нью-Йорк ни слова, – в панике скороговоркой добавила я.
Я откинулась на спинку стула, испытывая некоторое чувство вины, словно сейчас изменяла ему или что-то в этом духе, что было, конечно, полным безумием. Как будто я вообще была на такое способна!
– Алло. Нет, это не она, боюсь, что сейчас она не может подойти к телефону.
Последовала пауза. Поскольку я внимательно
– Что такое, что он сказал? – нетерпеливо спросила я.
Маникюрша протянула телефон мне.
– Это не он. Это какая-то женщина.
Не было никаких причин думать о том, как ее зовут, хотя в то мгновение, когда я нагнулась над столом, мне в голову пришло только одно имя. Маникюрша прижала телефон к моему уху.
– Алло, кто говорит? – Я услышала в своем голосе удивительную строгость.
– Меня зовут Мария. Я работаю в торговом центре «Сандерсонс». Я разговариваю с миссис Уильямс?
Даже в ту секунду, когда я утвердительно отвечала ей, мой мозг со скоростью компьютера перебирал всевозможные причины этого звонка. И только один вариант казался логичным. Дэвид потерял свой телефон, а эта женщина где-то его нашла. Мне понравилось такое решение. В нем был некий смысл.
– Миссис Уильямс, ваш муж попросил меня позвонить вам…
– Попросил? Простите, я не понимаю вас. – Я запнулась, а моя теория грохнулась на пол, где благополучно и с треском разбилась вдребезги.
– Он находился в магазине, делал покупки для… ну, это неважно, но при этом он… он неважно себя чувствовал.
В следующую секунду я дернула рукой и выхватила свой телефон у маникюрши, разумеется, смазав при этом все ногти. Перед моим мысленным взором прошло сразу несколько кадров. Дэвид, отказавшийся вчера поужинать, едва прикоснувшись к еде. Дэвид, останавливающийся между лестничными пролетами, чтобы перевести дыхание, при подъеме домой. И его лицо, когда он целовал меня сегодня перед уходом на работу, оно было бледнее, чем обычно.
– Дэвид еще там? Вы не могли бы передать ему телефон? Ну, пожалуйста…
– Сейчас это невозможно, миссис Уильямс, – ответила женщина чуть сдавленным голосом, отчего у меня возникло безумное предположение, что она плачет.
Страх окутал меня со всех сторон, как невидимый плащ.
– Почему нет? Где он? Он у вас там?
Женщина будто колебалась, но потом заговорила:
– Да, сейчас он не сможет подойти к телефону.
– Почему не сможет?
– Потому что сейчас с ним занимаются врачи «Скорой помощи», – продолжала незнакомая женщина, голос которой доносился из телефона Дэвида. – Его как раз сейчас перекладывают на носилки.
– Врачи «Скорой»? Зачем ему понадобилась «Скорая»? – Теперь в моем голосе звучал панический страх. – Зачем носилки? Пожалуйста, я прошу вас, скажите, что с ним случилось.
Я слышала где-то вдалеке приглушенные голоса. Прошла пара секунд, прежде чем женщина заговорила снова:
– Мне только что сказали, что его отвезут в больницу Святой Елизаветы, и вы там его увидите.
– Но почему его везут в больницу? Я ничего не понимаю. У него всего лишь начинался грипп или что-то в этом роде.