Наша светлость
Шрифт:
Из складок меха выглянула ножка. Узенькая ступня с поджатыми пальчиками, тонкая щиколотка и мягкая линия голени.
– И что ты видишь?
Тянуло пощекотать ступню. Или дернуть за косу... ну за ленту, которая из косы выглядывала. Лента бы выскользнула, волосы рассыпались.
– М... йолы вижу. Рыбаки.
– Почему?
– Ну... йолы обычно рыбаки используют, особенно, когда паруса не ставят. Сейчас как раз сезон на сельдь. Наверное, улов привезли.
Надо же, какие знания. Дедушка научил?
– Странно...
– она перевернулась на бок, словно от перемены позы что-то менялось.
– Что странно?
– Ну... такое... там барк стоит. Древний совсем и...
– подвинувшись, Тисса указала на трубу.
– Видите? Не в самом порту. В заливе. Вон там...
Барк был виден. И вправду древность. Даже издали корабль выглядел ненадежным, готовым рассыпаться от любого мало-мальски серьезного удара волны.
– ...по флажкам если... они вывесили, что идут на Юг. И с грузом мехов.
– И?
– А вы смеяться не станете?
Вот когда эти зеленые глазища были так близко, Урфину становилось совсем не до смеха.
– Мех - ценный груз. А у этого в трюмах наверняка сыро... плесень... и меха пострадают, - Тисса облизнула губу.
– Еще по осадке... меха легкие. А этот...
Урфин пригляделся: точно. Едва ли воду бортами не черпает.
– Не понимаю.
Зато он понял прекрасно. Меха - золотая марка. Высокие пошлины. Склочные торговцы, с которыми никто не хочет лишний раз связываться. Груз не тронут.
– Ребенок, ты чудо... но теперь мы очень и очень спешим.
Глава 11. Лоскутная
– Я жду с минуты на минуту гонца. Взгляни на дорогу, кого ты там видишь?
– Никого.
– Мне бы такое зрение -- увидеть никого, да еще на таком расстоянии.
Диалог дамы с дозорным.
Тиссу обняли. Поцеловали в макушку. Обули. Обернув соболями - шаль волочилась по земле, как мантия - потащили прочь.
И что это значит?
Она опомнилась, лишь оказавшись в уже знакомой комнате.
– Вы оба ждете меня здесь, - Их неугомонное Сиятельство переодевались быстро, и не думая о том, что леди не должна видеть... хотя успокаивает, что синяки
– Запоминай, - Урфин протянул руку, и Тиссе пришлось завязывать манжеты старой рубашки. Он опять собрался в город? Мало было?
– Если дядя потом спросит, то я неотлучно был при тебе. Ясно?
Нет.
– Да.
Со вторым рукавом Тисса справилась быстрее.
Пуговицы на жилете сам застегнул.
– Я вернусь через час или два... скоро в общем. Гавин, присмотри. И развлеки. Еда есть. Вода тоже. Все, радость моя, скоро буду. Поцелуй на удачу.
И этот невозможный человек наклонился, а Тисса, ошалев от происходящего, не нашла ничего лучше, кроме как поцеловать его в щеку.
– И как это следует понимать?
– спросила она, когда в двери с оглушительным скрежетом повернулся ключ. Гавин вздохнул:
– Их Светлость запретили лорду выходить из Замка. Но наверное, что-то случилось...
...из-за Тиссы.
Тот корабль что-то значил. И теперь ей придется врать не только тану, но и старому лорду.
Обучение плохому проходило крайне интенсивно.
– А запирать зачем?
Тисса подошла к двери и подергала за ручку, убеждаясь, что ей не почудилось: дверь определенно заперта.
– Если, - Гавин сглотнул и отступил.
– Если кто-то вдруг будет вас искать, то он подумает... решит... что вы и мой лорд...
И Тисса поняла. Она не завизжала сугубо потому, что от возмущения пропал голос. За что с ней так? В чем она провинилась?
– Вы... вы не сердитесь, пожалуйста, - взмолился Гавин.
Тисса не сердится. Она в ярости. Любому терпению есть предел. Но это... это же запредельно просто! Запереть ее здесь, чтобы все подумали... дверь она все-таки пнула.
Не очень удачная идея - пинать дверь, когда на ногах домашние туфельки.
Больно!
И слезы потому, что больно. Надо было этого человека в ванной утопить! А она еще переживала, что врать приходится. Больше переживать не станет.
Плакать тоже. Сейчас успокоится, допрыгает до кресла - Гавин мог бы и помочь - проверит, целы ли пальцы и решит, как отомстить. Планы, приходившие в голову, отличались кровожадностью и малой вероятностью осуществления.
– Вы ведь не выдадите его?
– Гавин наблюдал за Тиссой настороженно, точно ожидая от нее подвоха.
– Выдам. Обязательно.
Потому что подло так поступать!
И нога болит.
– Не надо! Он хороший! Он очень хороший... он очень умный и добрый и...