Наша светлость
Шрифт:
– Как мило с твоей стороны, - леди Лоу вытащила из корсажа свернутые трубочкой листы. Тончайшая бумага, почти прозрачная, такую используют для снятия копий, и бледные чернила. Запах духов, пыльца золотой пудры. Красная ленточка. Она тщательно готовила этот подарок, и принимать его - безумие.
– Возьми. В благодарность за заботу... мне кажется, ты оценишь.
Письма. Копии. И самое разумное - отправить их в камин.
– Жаль, конечно, что остальные
Леди Лоу махнула рукой, подзывая тень, которая с радостью кинулась к ногам подруги.
– Знаешь, - леди Лоу коснулась светлых волос тени, и та засияла от счастья.
– Я никак не могу избавиться от мысли, что вот таким ты был бы удобнее в использовании... возможно, когда эта издохнет, я куплю себе мальчика. Светловолосого. Синеглазого...
Урфин все-таки сбежал. От этого смеха, от пустого взгляда тени, в котором не было ничего, кроме безграничной любви к одному-единственному человеку, от собственного страха.
Он врал, когда говорил, что не помнит кокона. Свет. Вспышка за вспышкой пробивается сквозь сомкнутые веки. И невозможно высчитать ритм. Урфин начинает, но сбивается. Гул, который нарастает, подавляя способность двигаться, чтобы оборваться в тишину, в звук, ощущаемый скорее разумом, чем ухом. Движение в неподвижном мире. И пространство безгранично расширяется... нет больше ни верха, ни низа.
Ничего. Включая, самого Урфина.
И писем. С первых слов становится ясно, чьи они.
У девочки аккуратный почерк. Буква к букве. Строка к строке.
Не стоит читать чужие письма, особенно такие... нежные. И по-девичьи глупые. Бестолковые, как она сама.
...я умоляю Вас забыть мое имя...
...и более никогда не беспокоить меня, если в Вашем сердце есть...
У Гийома нет сердца.
И писем других не существует. Скорее всего. Имейся у Лоу что-то посерьезней, она бы не отказала себе в удовольствии поделиться. А если так, то... что делать? Потребовать объяснений? Или забыть? Забыть не получится, а притвориться можно. Хотя бы попробовать.
Решить на месте.
Урфин вошел без стука, нарушая очередное правило, но к проклятым мирам все правила.
Тисса стояла в полоборота, в шали из желтого шелка поверх сорочки. Руки подняты. Поддерживает копну волос, смотрит в зеркало, не замечая Урфина. У ног ее - смуглый парень, которого тотчас захотелось убить просто за то, что он здесь и сидит.
– ...а талию предлагаю сделать чуть более завышенной. И не следует бояться декольте...
...всего-навсего портной.
Изольда его рекомендовала.
– Здесь...
– если бы парень коснулся Тиссы не деревянной палочкой, но рукой, Урфин бы эту руку сломал.
– ...пустим атласную ленту. Сзади - три складочки и небольшой шлейф, который можно украсить...
– Шлейф, - Урфин понял, что еще немного, и он все-таки потеряет контроль над собой.
– Шлейф - это хорошо...
Тисса обернулась. И ее взгляд, ее улыбка развеяли наваждение.
Письма... это глупость, повторения которой Урфин не допустит. А Гийом в любом случае не жилец.
– Мы... закончили?
– спросила она.
– Да, леди, - портной, поднявшись с колен, поклонился.
– Но вы все-таки подумайте хорошо. Отказаться вы всегда успеете, а вот сшить бальное платье за несколько дней будет сложно...
Он ушел в спешке, забыв на ковре несколько булавок, белый лист с наброском и ленту.
Кажется, испугался.
И улыбка Тиссы тает. А в глазах появляется беспокойство.
Нельзя напугать ее еще больше. Спрячется. И будет снова вежливой, тихой, неживой.
– Что с вами?
– Ничего. Вспомнилось... неприятное.
– Не надо вспоминать неприятное, - она подошла и коснулась щеки.
– У вас кровь идет.
Точно. Опять льется из носу, а Урфин и не заметил. Вид у него сейчас, наверняка, жалкий. Защитник... себя защитить не способен.
– Идемте. Вам надо прилечь, - Тисса, придерживая шелковую завесу - Урфину отчаянно хочется, чтобы тот съехал - второй берет его за руку. И вырываться, возражать нет желания.
Козетка для него тесновата, но если перекинуть ноги через гнутый бортик, то вполне терпимо.
– Запрокиньте голову, пожалуйста. Я сейчас.
Отсутствует она недолго и возвращается с миской холодной воды. Переоделась. И невольная мысль мелькает, что халат держится на одном пояске, который легко развязать. И девочка не станет сопротивляться. Она не поймет даже, что происходит, но... это подло.
Отжав хвост полотенца, Тисса пристраивает его на переносицу и пытается зажать пальцами, но силенок у нее маловато. И Урфин сам сдавливает нос. Она же вытирает кровь, осторожно, точно опасаясь причинить боль.
– Не испугалась?
– голос гнусавый, отчего самому смешно становится.
– Нет. У папы тоже часто такое случалось. Ему много раз нос ломали. И сосуды стали слабыми. Лопались... мне не следовало оставаться наедине с... ним. Но позвать было некого...