Наша война

Листер Энрике

Серро де Лос Анхелес

В 13 километрах к югу от Мадрида, недалеко от шоссе Мадрид — Кадис, напротив Хетафе, на вершине холма находится старинная церковь с часовней. Место это называется Серро де лос Анхелес, во время войны его переименовали в Серро Рохо. Эта высота имела важное стратегическое значение. В ноябре 1936 года республиканское командование попыталось отвоевать ее, но безрезультатно: атака предпринималась днем и была отбита. Я разработал план, рассчитанный на неожиданный штурм высоты ночью. Несколько батальонов моей бригады, находясь в этом районе в течение трех

дней до и четырех дней после наступления на Сесенью, прекрасно изучили окрестности вокруг холма. Кроме того, с ноября мы постоянно накапливали информацию о системе обороны противника в этом пункте. Наконец я получил разрешение осуществить намеченную операцию, но командир дивизии обязательно хотел, чтобы атака проводилась по классической схеме: артиллерийская подготовка, наступление танков и бомбардировка позиций противника с воздуха. Я не согласился и настоял на том, чтобы был принят мой план. В ночь на 19 января я стянул батальоны «Виктория», «Аманесер» и «Тельман» к Пералес дель Рио. День ушел на то, чтобы разъяснить суть и конкретные детали операции каждому батальону, роте, взводу, а в отдельных случаях и каждому бойцу.

В 11 часов вечера 19 января батальоны двинулись на выполнение поставленной задачи. К 2 часам ночи они уже прибыли на исходный для атаки рубеж. Специально выделенные группы перерезали в нескольких местах проволочные заграждения, чтобы облегчить наступление первым штурмовым отрядам. На это ушло около получаса. Затем наши отряды перешли в атаку одновременно с нескольких сторон, и в 4 часа утра 20 января Серро Рохо был в наших руках. Мы захватили более 400 пленных, и среди них командира сектора майора Рикардо Белда Лопеса. Операция явилась настолько неожиданной для противника, что его взяли прямо с постели. Когда Белда привели на мой командный пункт и сообщили, кто я такой, он стал по стойке смирно, отчего шинель, которую он придерживал обеими руками, распахнулась, и майор предстал перед присутствовавшими в нижнем белье, от смущения не зная, куда глаза девать. Я приказал увести его и дать возможность одеться и обуться. Позднее майор Белда обратился к своим товарищам по франкистской армии с призывом прекратить борьбу против Республики.

Этот бой закончился для нас почти без потерь, однако на следующий день враг начал стягивать к Серро Рохо войска из Хетафе и Пинто. С утра мы без поддержки артиллерии отражали контратаки противника, и только к вечеру прибыло несколько наших самолетов и танков, а позднее отрядов пехоты. Однако к этому времени враг сумел стянуть сюда столько сил и средств, что они намного превосходили наши. После кровопролитного сражения мы отошли с большими потерями. У нас погибли, в частности, командир батальона «Виктория» Мигель Вальверде, капитан старой армии, с первых дней мятежа ставший на сторону народа, и комиссар 1-й бригады Мануэль Пуэнте, скончавшийся после тяжелого ранения.

Это была моя третья ночная операция. Впоследствии части, которыми я командовал, приобрели значительный опыт ночных боев. Однако сражение за Серро Рохо помогло мне сделать вывод, что и впредь придется сталкиваться с отсутствием обеспечения средствами, необходимыми для успешного осуществления намеченных операций. И еще один вывод: наше высшее командование было удивлено успехом операции, как и противник. Разница была лишь в том, что вражеское командование реагировало на результаты боя значительно быстрее, нежели наше.

Вместо погибшего Мануэля Пуэнте комиссаром бригады был назначен Сантьяго Альварес, комиссар 4-го батальона «Галисийские милисианос». Он родился в деревне, в Галисии и, несмотря на свою молодость, имел большой опыт борьбы. В октябре 1934 года за участие в политической забастовке его посадили в тюрьму. У себя в деревне Альварес был секретарем партийной организации и профсоюза, а после победы Народного фронта — заместителем алькальда в муниципалитете. Мятеж застал Альвареса в Мадриде, куда

он приехал на политические курсы, организованные Коммунистической партией, и сразу же включился в борьбу. Альварес пользовался огромным авторитетом в бригаде. Это был храбрый, инициативный, смелый и способный человек. Его любили все — и начальство, и подчиненные.

Всю войну, за исключением короткого времени, когда Альвареса перевели в другую часть, мы провели с ним вместе. Об обстоятельствах этого перевода я расскажу в другой главе.

Сражение на Хараме

В описываемый мною период республиканские войска предприняли еще ряд операций, не имевших большого успеха, но стоивших противнику значительных потерь. Действия фашистов в январе 1937 года убедили нас, что Франко не отказался от мысли достигнуть успеха на Мадридском направлении путем ослабления наших сил на других фронтах.

Одной из операций, служивших этой цели, и было предпринятое мятежниками 5 февраля наступление на Малагу. Оно явилось лишь эпизодом в этой войне, не имевшим большого стратегического значения. Легко одержанная франкистами и итальянцами победа в Малаге была не столько результатом мощи их сил, сколько слабости и ошибок республиканцев. Спустя семь месяцев после начала войны уровень организации республиканских войск на Малагском фронте оставался тем же, что и в первые дни мятежа: колонны милисианос так и не стали регулярными войсками. Поэтому, когда противник начал наступление вдоль побережья от Марабельи до Малаги и в секторе Антекера — Лоха — Алама, республиканским войскам, несмотря на героическое сопротивление и благоприятные для обороны условия местности, пришлось 8 февраля оставить город. Таким образом, для франкистов эта операция оказалась не более чем военной прогулкой. Возмущение потерей Малаги в республиканском лагере было настолько велико, что министр обороны вынужден был арестовать и отдать под суд некоторых высших командиров Малагского фронта.

Республиканское командование отдавало себе отчет в намерениях противника и, чтобы предупредить его новый удар на Мадрид, подготовило наступление на Вальдеморо из района Харама — Сан Мартин де ла Вега. В этой операции должны были принять участие десять вновь сформированных и обученных бригад, находившихся в резерве, 50 танков и примерно 100 артиллерийских орудий. Первоначально наступление было назначено на 5 февраля, но затем отложено на 12 февраля. Пока республиканское командование теряло время на споры о том, кому поручить командование ударной группировкой, противник, хорошо информированный своими агентами, пробравшимися в некоторые наши штабы, решил опередить наши действия и не дать нам времени сосредоточить силы.

6 февраля враг атаковал республиканские силы, защищавшие предмостное укрепление на западном берегу реки Харамы, и отбросил наши войска.

Так началась февральская битва на Хараме, одна из самых крупных в период войны 1936–1939 годов в Испании по продолжительности, количеству участвовавших в ней сил и упорству боев. Это было первое сражение в открытом поле между двумя армиями. В планах франкистов бои на Хараме были первым этапом операции, преследовавшей цель окружить и захватить Мадрид.

Мятежники намеревались перерезать шоссе на Валенсию, затем прорываться на север в Алькала, встретиться там с итальянцами, которые должны были подойти туда из Сигуэнсы, и вместе с ними с тыла овладеть Мадридом. В то время Франко и итало-германские интервенты были одержимы мыслью дать решающий бой у Мадрида. На Хараме противник сосредоточил свои лучшие силы, состоявшие главным образом из иностранных и наемных войск, в частности, 14 марокканских таборов, 8 бандер Иностранного легиона и 15 эскадронов кавалерии. Эти войска поддерживали немецкие танковые, артиллерийские и авиационные части.