Наше дело — табак
Шрифт:
Впереди неторопливо шли две девушки лет по двадцати пяти. Одна высокая, тощая жердь, другая невысокая, с круглым улыбающимся лицом толстушка. Они ворковали, смеялись. Судя по тому, что они приоделись и щедро, не жалея дешевой косметики, накрасились, путь их лежал к автобусной остановке, а дальше куда-нибудь в окрестный очаг цивилизации, где ревет динамиками дискотека и есть мальчики.
Пробитый ощутил укол, когда поравнялся с ними. Неприятное ощущение чужого взгляда. В затылок будто впилась ледяная стрелка и растеклась по коже холодной водой.
Своим
Он огляделся. И заметил вдалеке какое-то движение. Он мог поклясться, что из-за автотракторного парка смотрят на него чьи-то глаза.
Вот черт! Они вышли на него?! Кто именно вышел - менты, братва - значения не имело. Скорее всего менты - уж слишком умело маскировались... Но все-таки прокололись - он их выявил. Отлично! Знать об опасности - это быть вооруженным. Теперь надо выбираться отсюда.
– Девчата, куда такие красивые и без охраны?
– подался он вперед.
Та, что подлиннее, оглянулась и кинула на него взор, полный неприкрытого интереса.
– А ты, что ли, охранник?
– А что, не гожусь?
Девчонки прыснули.
– Можете проверить... А, девчата, - он сблизился с ними.
– Я добрый и красивый... Правда.
Они снова прыснули.
Он вильнул и вклинился между ними - все, от снайперов он теперь прикрыт.
– Разрешите предложить дамам ручку.
– Он взял девчонок под локотки.
– А ты из быстрых, - засмеялась без осуждения толстушка. Он почувствовал ее настроение - хоть сейчас бери ее и тащи на сеновал. Но только на сеновале она Пробитому не нужна. Она нужна для другого - как живой щит. Менты слишком боятся за заложников. Он уже испытал это в тот раз, с мальчонкой. Испытает и еще раз. А там уж как карта ляжет. Или они его грохнут, или он уйдет... Если, конечно, ему не грезится от плохого самочувствия всякая чепуха.
Он огляделся... И увидел то, что так не хотел видеть. Будто бы безобидная задрипанная "Волга" неторопливо свернула с трассы и двинула к поселку. А с другой стороны двигался "рафик". В "рафике" наверняка, сдерживая рвущуюся наружу разрушительную энергию, замерли спецназовцы с бронещитками, закованные, как в латы, в бронежилеты. Они уверены, что сейчас будут гнать вкусившего крови хищника, который способен до конца огрызаться. И они правы...
Вон еще одна машина - старая "Ауди". Его отрезали от дороги. Отрезали от поля - но туда ему не надо. Отрезают путь к спасительному лесу. Он не успевает перемахнуть овраг и скрыться в нем... Или успевает? У него же живой щит.
Его рука нырнула за пояс.
– Пошли... Тише.
Толстушка вскрикнула, когда жесткая рука стальными клещами сжала ее локоть.
– Дернешься -
А длинная девчонка остановилась как вкопанная, не веря своим глазам. Но она не нужна была Пробитому. Он мог справиться только с одной. Если длинная дернется - он ее раздавит. Пуля в живот. Или рукояткой пистолета по лбу.
– Ты что, ox.. .л?
– воскликнула толстушка.
– Ты, тварь, заглохни!
– Он так сжал ее руку, что она едва не присела на асфальт, но он не дал ей сделать это.
Ее подруга, прижав ладонь ко рту, округлившимися от ужаса глазами смотрела на все это, а потом присела на корточки, обхватив руками голову.
Глава 18 ГРУППА, ЗАХВАТ!
– Второй, ответь Третьему.
– На связи.
– Это он!
– проинформировал Третий.
– Вот черт!
– Что там?
– заволновался Ушаков.
– Кажется, он засек нас...
– Хищник... Вот чутье, - сжал кулак бригадир.
– Вперед!
– крикнул Ушаков...
Машина, взревев двигателем, сорвалась с места.
– Точно, засек, - сообщил Третий.
– У нас Ч П.
– Что?
– Он взял заложницу!.. Одну из тех двух девушек!
– Как?
– Видно, чем-то вдавил ей в бок. Кажется, пистолетом... Вторая на земле сидит - у нее замкнуло...
Ушаков несколько секунд молчал. Все повторялось. Опять Пробитый уходит. Опять у него заложник.
– Куда он направляется?
– К оврагу. Но по лесу он не уйдет.
– У него там может быть машина.
– Мы не пустим его далеко...
– Он будет уходить, прикрываясь заложницей до того момента, пока не поймет, что сбросил нас с "хвоста"...
– Ждем приказа, - сказал Третий.
Начальник уголовного розыска до боли сжал в руке свою "Моторолу". Вон он, момент истины. Приказ. Это не просто отмашка на то, чтобы подчиненные тебе люди кинулись вперед, может, на пули, на смерть. Это еще и умение взять на себя ответственность. И отвечать по полному, если что-то пойдет не так. Ушаков не боялся никогда брать ответственность. Он всегда дорожил не креслом, а работой, проклинаемой, любимой, которая для него была как воздух. И сейчас работа эта состояла в том, чтобы принять решение. Именно для этого он и был нужен здесь.
– Ноль-восемь, - назвал начальник уголовного розыска позывной "тяжелых" собровцев.
– Рассредртачивайтесь. Не таитесь - он все понял. Снайперы - на линию огня... О готовности доложить.
Медленно катящий по дороге "рафик" остановился посреди улицы, ведущей из поселка. С одной стороны ее ограничивал длинный сетчатый забор, с другой овраг со свалкой.
Из "рафика" посыпались, тяжело бухая по асфальту десантными ботинками, "тяжелые". Они разлетались по заранее присмотренным позициям. Два снайпера заняли, как учили, места, вышли на выстрел. До Пробитого с заложником им было метров сто пятьдесят.