Наше лето

Чемберлен Холли

Как любила говаривать моя бабушка: «Живи, пока живешь. Умрешь – так навсегда».

Подумайте об этом.

Во всяком случае, я не привыкла особенно тревожиться по поводу лишней пары фунтов. Потому что знаю: с ними или без них, я все равно прекрасна.

И не потерплю от мужчин иного поведения, кроме джентльменского.

Я регулярно хожу к массажистке и косметологу и раз в две недели делаю маникюр и педикюр. Как-то в офисе меня спросили, почему мне не лень красить ногти на ногах зимой.

– Никто же не носит

босоножки, – заявила эта девица. – И никто не видит твои пальцы.

– Поправка, – парировала я. – Я вижу. А это для меня самое главное.

С самой средней школы я ношу только желтое золото. И никогда – серебро. Не то чтобы я ненавидела серебро, просто решила иметь собственный отличительный знак, так сказать, фирменную марку. И я давно усвоила, что каждая женщина должна иметь личного ювелира, такого, которому доверяет.

И каждая женщина должна иметь множество всяких мелочей и удобств, собственных. Личных. Своих.

Это возвращает нас к самооценке.

К самоуважению.

Мне вопить хочется при виде женщин, позволяющих топтать себя мужчинам, которые предоставляют им платить за себя в ресторане, не звонят, когда их просят, и носят спортивные штаны на людях.

Я часто думала: «Куда катится этот мир, если в обществе допустимо такое гнусное поведение?»

И вот вам истина: дай мужчинам палец, они оттяпают руку. С самого начала следует установить границы. Заставить их играть по вашим правилам. А если они не желают, значит, вылетают из игры. Точка.

Я считаю себя приличным человеком.

Я пожертвовала прошлогоднюю одежду бездомным. Ну знаете, ошибки – вещи, которые просто не следовало покупать.

Не то чтобы я часто делала ошибки.

В конце каждого года я выписываю чек столовой, где готовят бесплатные обеды неимущим женщинам.

– Когда у тебя столько всего, сколько у нас, – часто повторяет отец, – не грех и поделиться.

Думаю, когда у меня будут дети, я обязательно научу их всему, чему учили мои родители. Буду делать все, чтобы они выросли гордыми, сильными и великодушными. И тогда успех и счастье неминуемы.

По крайней мере мне так твердили. Иногда я сильно сомневаюсь насчет счастья. Не то чтобы я делилась с кем-то своими сомнениями.

Наряду с сомнениями у меня есть вера. Своего рода. Мои родные не едят кошерных продуктов, не ходят в синагогу, но в большие религиозные праздники собираются на обед. Женщины готовят, мужчины поют и читают молитвы. Большинство из них я не понимаю, потому что в школе не проходила еврейский.

Я вас умоляю. У меня и без этого полно дел, особенно с работой и общественной жизнью.

Все же я всегда чувствовала, насколько важна традиция, и поклялась, что, когда выйду замуж, мы вместе объясним важность и значение традиции нашим детям.

Это возвращает нас к теме мужа.

Давным-давно я планировала встретить подходящего человека, годам этак к

двадцати пяти.

Может, это был не столько план, сколько неосознанная уверенность. Я и представить не могла, что к этому возрасту так и не встречу подходящего человека.

Но случилось так, что в двадцать девять я все еще оставалась одинокой. Этим летом, десятого августа, мне исполняется тридцать.

Тридцать.

Поверить невозможно.

И вдруг я остро осознала, что многие, многие девушки на улицах Бостона моложе меня. Я пристально изучала их: чистоту кожи, густоту волос, белизну зубов, упругость тел.

Соперницы. Опасные соперницы.

Не то чтобы я потеряла уверенность в себе, но…

Признай это. Тридцать – старость для женщины.

«Даниэлла, – сказала я себе, – давно пора заняться делом. Давно пора связать себя узами брака».

Замужество – знак зрелости. Верно? Все равно что заявить миру: «Я взрослая. Вполне могу рассуждать о закладах, канавах, снегоочистителях, налогах на собственность, свекре и свекрови, системе школьного образования и страхования жизни. Общаться на равных с лучшими из людей. Моими родителями».

Замужество знаменует конец детства, или затянувшейся юности, или чего-то в этом роде.

Вообще конец чего-то.

Что же, я готова положить конец этому чему-то.

Готова стать взрослой.

В самом деле готова вступить в содружество замужних женщин.

И все, что для этого нужно, – найти подходящего человека.

«Подумаешь, великое дело», – сказала я себе. Он где-то поблизости.

И обязательно полюбит меня в новых туфельках.

КЛЕР

НИЧТО ЕЕ НЕ ОСТАНОВИТ

Уину не понравилась идея с летним домиком.

Собственно говоря, ничего другого я не ожидала. И все же его неодобрение немного меня испугало.

Уин никогда не поднял бы на меня руку. Вопрос не в этом. В выражении глаз. В стальном взгляде. Взгляд словно отсекал меня от него.

Мы находились в обставленной по последнему слову техники кухне, которую Уин выбрал для нашего дорогого, обставленного по последнему слову моды дома.

– Если тебя волнуют деньги, – оправдывалась я, – можно заплатить из тех, что дают мне родители.

Взгляд стал совсем мрачным.

– Никогда не сомневайся в моей возможности содержать нас обоих, – холодно бросил он, почему-то понизив голос. – В наших отношениях мужчина – я. Никогда этого не забывай.

Что я могла сказать?

Просто отвернулась, взяла кухонное полотенце и принялась вытирать столовые приборы.

– Клер, почему ты так упорно моешь посуду вручную? – раздраженно осведомился он. – По-моему, для этого есть «Бош».

Я круто развернулась.

– Ты все равно слишком занят, чтобы проводить время со мной. Так какое имеет значение, если я ненадолго уеду?