Наше жаркое лето
Шрифт:
Он так быстро стал дорогим другом.
Потому что это то, что мы есть.
Просто друзья.
Нико и я. Я и он.
— Лили. — Сжатие его руки на моем бедре возвращает меня в настоящее. — Ты не должна мне ничего говорить сегодня вечером, никаких объяснений, никаких пикантных подробностей. Только знай, что я поддерживаю тебя, и я горжусь тобой. Давайте праздновать, никаких условий. Что ты скажешь?
Его лицо скривилось в такой прекрасной улыбке, что мне почти захотелось перепрыгнуть через сервировку стола и прильнуть к его губам.
—
Я поднимаю бокал с шампанским между нами. Он отражает меня, глядя на меня сквозь пенящуюся жидкость.
— Лили «Зои Мона» Роден, автору бестселлеров. Здоровья, принцесса.
И впервые я позволяю себе отпраздновать свою победу.
Глава 26
Лили
Последние несколько дней прошли как в тумане. Приложение Нико с домом с привидениями не сработало, поскольку идея, которую он придумал, уже существует.
После первоначального шока за ужином на самом деле очень приятно, что кто-то наконец знает о Зои Моне. Я долго тянула с тем, чтобы рассказать ему историю происхождения, но мне уже кажется, что с моей груди свалился груз.
Нико разбудил меня сегодня утром в неподходящий час, настаивая на том, что спонтанная поездка в Амстердам будет стоить каждой минуты. Но черные как смоль окна и раскачивающийся вагон поезда, когда мы проезжаем через тоннель под Ла-Маншем, вызывают у меня тошноту.
— Это не впечатляет, — вздыхаю я. — Не знаю, почему я ожидала увидеть рыбу.
— Удобные кресла, красивые виды, отсутствие морских обитателей. Ставлю три звезды. Его глаза встречаются с моими с сиденья напротив меня, сморщившись по краям. — Но, возможно, мне придется с вами не согласиться. Думаю, у меня неплохой обзор.
Я смотрю на него и не могу не согласиться.
Сегодня он выглядит исключительно хорошо, в мешковатых голубых джинсах, футболке, которая очень красиво облегает его грудь, и в кроссовках, которые я ему купила.
Несколько человек повернули головы, когда мы сонно шли к поезду этим утром.
Я хотела повесить на него табличку «Вход воспрещен».
Отношения между Нико и мной отличаются от того, что было в Бразилии.
Бывают моменты, когда мы держимся за руки, оба притворяемся, что не замечаем, как наши пальцы переплетаются друг с другом, когда мы гуляем по Лондону, или когда наши пальцы соприкасаются, пока он заставляет меня терпеть еще один фильм ужасов. Конечно, есть поцелуи в лоб, которые Нико отказывается перестать дарить мне, и однажды я фыркнула на его рубашку после того, как он потренировался.
Я не хочу говорить об этом.
Когда-либо.
Может быть, чары романтического тумана не так уж плохи.
Я знаю, что мое сердце — под замком, цепью, колючей проволокой, электрическим забором и длинным, ржавым, забытым ключом. Почему бы не насладиться случайными моментами привязанности от мужчины, который не хочет от меня ничего, кроме времени, которое мы проводим вместе?
Почти четыре часа спустя мы высаживаемся из поезда и берем такси до парка за пределами центра города, где на послеобеденное
Мышцы моих бедер кричат о перерыве. Я оглядываюсь с переднего сиденья и замечаю, что Нико вытягивает ноги по обе стороны велосипеда, больше не крутя педали.
— Нико, — ругаюсь я, отворачиваясь, чтобы не отрывать глаз от дороги. Мои костяшки хрустят о руль, и наш тонкий браслет дружбы свисает с моего запястья так же небрежно, как Нико на своем сиденье. Я собираюсь сорвать эту штуку и задушить его ею. — Больше не надо. Я останавливаюсь.
— Подожди, нет. — Сопротивление зубчатых цепей снова ослабевает. — Мы почти там. Просто поверни налево на следующем повороте.
— Держи ноги на педалях.
— Не мог не залюбоваться видом, — выдыхает он. — Я не знал, что буду пялиться на твою задницу всю дорогу.
— Моя задница задушит твое лицо, когда мы вернемся в отель.
— Не могу дождаться.
Нико усмехается.
Сворачиваем на тропинку, едем вдоль канала. Набережная окружена кирпичными домами и магазинами. На вершине холмистой тропы стоит гигантская ветряная мельница, окруженная деревьями, и деревянный парус лениво качается.
— Можем мы остановиться на секунду? Я хочу сделать снимок, — говорю я.
— Конечно.
Мы останавливаем велосипед и слезаем. Кроме маленькой лодки, дрейфующей по каналу, вокруг никого нет.
— Это так мило. — Мои губы изгибаются вверх, когда я щелкаю камерой. В углу кадра на траве под мельницей расстелено желтое одеяло. — О, смотри, кто-то запланировал целый пикник.
— Пойдем, красотка, пойдем посмотрим, что у них есть.
Нико кивает на разворот.
— Это для нас?
Он кивает, затем вытаскивает из кармана небольшой мешочек и машет им передо мной. Упаковка темная, и я не могу разобрать, что написано на лицевой стороне. — Это тоже для нас.
— Что там?
— Съедобное. — Нико понижает голос. — Мы все-таки в отпуске.
Почему нет?
Наша намазка из хлеба, сыра и вина урчит у меня в животе. Легкий гул от неожиданного угощения Нико заставляет меня чувствовать себя капающим эскимо в жаркий летний день. Весь последний час Нико надрывал мне задницу, играя в двадцать вопросов. Теперь моя очередь попытаться победить его.
— Еще один, и я выиграю, — усмехаюсь я.
Он вытирает брызги пота о лоб. — Ты глобус?
— Неа.
Нико громко вздыхает, спокойно принимая потерю. — Кем ты была тогда?
— Единорогом.
Я кладу в рот еще одну кислую виноградинку.
— Как ты была единорогом, если я специально спросил, жива ли ты?
— Единороги — мифические существа, поэтому технически их не существует. Определенно думала, что ты лучше разберешься в этом.
— Эй, я не могу каждый день открывать почти десятилетний секрет. — Нико бросает в меня мягкую виноградину, но я уворачиваюсь. — Я по-прежнему лидирую два к одному.