Нашествие арабуру
Шрифт:
– Я выздоровел, больше ничего не приносите, – расстроено сказал капитан в ночь неизвестно кому.
– Да разве мы смеем… – выступил из темноты человек. Выглянула луна, и капитан в нем узнал старого сослуживца Икэда Сёэмон.
– Ты здесь, Икэда?
– Да, таратиси кими. А еще Кога Сабуро, Гэнго и все наши.
– А больше никого не было?
– Нет, сэйса. Разве этого мало?
– А старика? Старика не было?! – Го-Данго подался вперед, жадно слушая ответ.
– Нет, старика не было… – недоуменно оглянулся в темноту Икэда: – Гэнго, ты никого не видел?
– Нет, – в отдалении замаячила белая фигура, неосторожно бряцнув оружием. – Никого не было. Мы свое дело знаем.
– А… ну да, – хлопнул
Ему почти удалось крыть свой конфуз. А я уже было обрадовался, что кому-то нужен, подумал он с тяжестью на сердце. Оказывается, никому не нужен. Бедный, бедный капитан, тебе предстоит прожить больным и сирым остаток дней в горьком одиночестве, и даже собратья по оружию не способны вдохновить меня.
– Мы здесь кое-что принесли… – раздался голос Икэда в тот момент, когда капитан Го-Данго повернулся в сторону пещеры, чтобы оплакать свою печаль.
– Да, да, отдайте Гэндзабуро и не приходите больше.
– Мы придем, таратиси кими. Мы обязательно придем.
– Не приходите, я прошу.
– Нет, нет, мы обязательно придем!
– Ну как хотите… – махнул рукой капитан привычно наклоняясь, чтобы не удариться лбом о перекладину.
Он не заметил, как легко, наклонился, втискиваясь в узкий округлый туннель. Он не заметил, что дышится ему легче обычного и что свежий шрам поперек груди не сковывает движения – словно его и не было. Он не заметил еще многого, например, что руки у него не болят, а шею, в которую попала одна из трех стрел, он держит прямо и гордо. Но разве ему было до мелочей? Ничего не заметил капитан Го-Данго, потому что был сильно расстроен. И вдруг поймал себя на старой привычке. Обычно он придерживал правую ногу, потому что раненое колено отчаянно болело, когда он спускался на пару ступенек ниже перед кельей, в которой жил. А здесь колено даже не подвело – не откликнулось знакомой болью. Он отдернул руку. Неужели что-то было? – осторожно подумал он, боясь ошибиться. Или мне приснилось, или просто колено не болит. Он задышал глубоко и часто, словно пробежал два или три ри[139]. Боже, как я этого долго ждал! Так бывает только в сказках – в самых лучших сказках, когда в самый последний момент приходит избавление от всех напастей.
– Господин, господин! – раздался взволнованный голос Гэндзабуро. – Смотрите, что здесь!
Капитан Го-Данго поспешил заглянуть в келью. У его постели стояли не меньше шести садков для птиц.
– Что там? – спросил капитан, боясь поверить в невозможное.
– Голуби. И много!
– Эйя! – только и произнес капитан Го-Данго и от нахлынувших чувств растерянно сел на постель. – Голуби!
Даже если у тебя иссякла надежда – у тебя есть еще жизнь, которая не кончилась! И все это вкупе придает ей какой-то смысл, который не дано понять. Может быть, она заключается в Богах, которым ты поклоняешься? А может, в женщинах, которых ты любил и любишь? Никто не знает. И никому не дано знать! Все-таки гордость взыграла в нем в последнюю кокой. Он даже выпрямился, расправил широкие плечи и снова превратился в гиганта с рыжими непокорными волосами.
– Да! Голуби! – воскликнул Гэндзабуро, радуясь тому обстоятельству, что радуется капитан.
– Значит, мне ничего не приснилось?!
Бедный, бедный Гэндзабуро, подумал он. Ты предан мне, как верный пес.
– Нет, господин, я его тоже видел, – поклонился Гэндзабуро.
Его старческое лицо посерело от усилия. Помрет скоро, почему-то подумал капитан Го-Данго.
– Кого? – решил еще раз проверить самого себя он.
– Старца! Только он мне запретил говорить, пока вы сами не спросите, – поклонился он еще ниже, боясь, что капитан рассердится.
– Ну вот я спросил, а ты ответил. Значит, жизнь продолжается, и мы кому-то нужны.
– Конечно, нужны! Я
– Что ты понял, друг мой?! – воскликнул капитан и обнял Гэндзабуро.
– Я понял, что вы выздоровели и мы займемся делом, как прежде!
– Ты угадал, Гэндзабуро! Накорми голубей и следи за ними, как за мной! Даже лучше!
– Я все сделаю, мой господин! – Гэндзабуро сложил ладони. – В деревне я разводил дутышей.
– Отлично! И готовься, готовься, готовься!
– К чему, сэйса? – преданно посмотрел на него Гэндзабуро, вытирая рукавом слезы.
– Сам не знаю, но готовься!
Через день к нему пришел Абэ-но Сэймэй и принес подробное письмо, что делать и как: сколько нужно создать отрядов, где их разместить, систему связи и паролей, а также перечень неотложных дел, и первым из них значилось – завести дружбу с иканобори, которые обитали в таинственном лесу Руйдзю карин. Об этих иканобори ничего не было известно, кроме того, что они трехпалые, а не пятипалые, как иканобори арабуру.
Капитан Го-Данго перечитывал письмо до тех пор, пока не выучил наизусть, после этого сжег в пламени очага, а золу смешал с углями. Он еще долго смотрел на огонь, думая и о прекрасной рыжеволосой госпоже Тамуэ-сан, которую оставил на озере Хиейн, и о маленьком сыне – Каймоне, которого очень и очень любил, и о Натабуре, и об учителе Акинобу, на которых у него были большие надежды. Пока болел, ни о ком не думал, а теперь стал думать. С этого дня он почувствовал, что окончательно выздоровел. Он понял: важно не с кем ты живешь, а без кого не можешь прожить. Он не мог прожить без Тамуэ-сан, сына, друзей и без родины, которую во что бы то ни стало надо было спасти – причем, любой ценой.
Абэ-но Сэймэй отвечал за тайные операции, и капитан Го-Данго не вмешивался в его дела. Никто не знает, кого из них Три Старца наделили большими полномочиями. Подобные детали канули в Лету. Известно лишь, что эти два великих человека сотрудничали во имя блага родины и власть они не делили, ибо нет ничего достойнее, чем спасение родины. Да и задачи их были разными. Если капитану Го-Данго до поры до времени отводилась роль организатора, то Абэ-но Сэймэй орудовал в провинциях, не только добывая информацию, но занимаясь и делами черного толка. Недаром по окрестным селениям ходила молва о невидимке из Ига. Его также называли тенью дракона Аху, потому что тень его была с крыльями. И никто не знал причину этого явления – даже сам Абэ-но Сэймэй. Конечно, одно это говорило о двойственности природы Абэ-но Сэймэй. «Хорошо, что он на нашей стороне», – обычно сами себе напоминали Три Старца, не договаривая. Но с другой стороны, тень с крыльями не могла не вызывать у них беспокойство, и только правильность поступков Абэ-но Сэймэй убеждало Трех Старцев в его лояльности, которую они периодически тайно проверяли.
С капитаном Го-Данго все было проще. Капитан был честным солдафоном, неподкупным и правдивым. Он ничего не ценил превыше родины. Таких людей любят, за такими идут в бой.
Стоит ли напоминать, что в свое время капитан Го-Данго имел чин сёки[140] и под его началом находилась пятая бригада тяжелой кавалерии в полторы тысячи человек. Когда же его господина субэоса Камаудзи Айдзу обвинили в измене и убили по приказу регента Ходзё Дога, сёки Го-Данго был помилован и разжалован до капитана с тем, чтобы отправиться на север воевать с непокорными эбису. Это не только спасло ему жизнь, но и позволило через два года поквитаться с регентом за своего господина Камаудзи Айдзу. Надо отметить, что во времена регенства Ходзё Дога никто никого не жалел. Впрочем, удивительная история с сёки Го-Данго была не такой уж удивительной: жизнь также по какой-то странной прихоти была сохранена и его другу – Гёки. Однако капитан Го-Данго не видел его два года и считал погибшим.