Нашествие квантовых котов
Шрифт:
Это достаточно разумный довод.
Один из ученых задал волнующий всех вопрос:
— Как вы думаете, что они собираются с нами делать? — спросил он дрожащим голосом.
Но этого не знал никто. Полковник Мартино замял неловкую тишину.
— Думаю, это мы узнаем от сержанта, — сказал он, когда джип Найлы Самбок прошелестел песком из-под колес.
Она не ответила нам, по крайней мере, немедленно. Нахмурившись, она прервала беседу охранника и вертолетчика. Впрочем, «беседа» — это слишком мягко сказано. Она превратилась в бескомпромиссный спор, и они уже не сдерживали своих голосов. Мы не
— Дерьмо паршивое! — заорала сержант на последнего. — Сделаем так: вы берете четверых, и вы четверых, а я караулю лишнего, пока кто-либо не вернется. — И они с явной неохотой начали загружать нас в колуны. Сержант подошла ко мне и ткнула пальцем.
— Этого оставьте! — сказала она. — Я покараулю его до следующего полета!
— Слушаюсь, сержант! — замялся один из охраны. — Но майор сказал…
— Отставить! — приказала Найла.
И ему пришлось подчиниться. Когда колуны-вертолеты оторвались от земли, она повернулась и оценивающим взглядом осмотрела меня. Я догадывался, что не походил на слишком большую проблему для здоровой женщины, к тому же вооруженной карабином. Она слегка кивнула:
— Не имеет смысла прожаривать здесь своя мозги! Давайте зайдем в трейлер!
…Кондиционер — благословеннейшая на земле штука!
Здесь никого не было: похоже, он предназначался для улетевших вертолетчиков. Найла-сержант разрешила мне войти первым и зашла следом. Направившись в угол, она достала из карманов своего комбинезона пару двадцатипятицентовиков и кинула мне.
— Здесь автомат по продаже коки! — сказала она. — Я угощаю… откройте и поставьте мне на стол… — добавила она, и потом еще: — …пожалуйста!
Она села и, потягивая коку, долго смотрела на меня. Я изображал зеркальное отражение. Сейчас она, как никогда раньше, походила на мою Найлу. Да, конечно, она носила одежду в самый раз для хэллоуина. Но в жизни Найла Христоф Боуквист…
Конечно, это была не она, а Найла-Кто-То-Там-Еще. Но, какое бы имя она ни носила, она выглядела такой же желанной и прелестной, как моя, сержант была очень похожа. Я имею в виду не одну только сексуальность, но и вообще… Она мне нравилась: мне нравился ее полуюмористический ошарашенный взгляд, мне нравился наклон ее спины, груди. Когда она разговаривала, мне нравился ее голос.
— Как насчет того, что вы говорили мне. Де Сота?
— Вы скрипачка, притом одна из величайших! — ответил я.
— Невозможно! Я простая учительница музыки… Допускаю, я всегда мечтала попасть в оркестр, но не смогла пробиться!
Я пожал плечами.
— У вас есть способности, потому что в моем мире вы достигли именно этого. И другое, то, о чем я наговорил…
Она любопытством взглянула на меня, но не сказала слов «о чем же?» За нее спросили брови.
— Мы были любовниками! — пояснил я. — Я очень сильно любил вас и продолжаю любить до сих пор!
Она одарила меня еще одним забавным взглядом подозревающим и удивленным,
— Для меня это новость. Де Сота!
— Я не обманываю, Найла!
Она подумала немного и улыбнулась.
— В тех условиях, — сказала она, — это, может быть, и хорошо! Давайте поговорим о чем-нибудь другом. Что вы говорили про концерт Гершвина? Вы знаете, ведь он умер совсем молодым.
Я пожал плечами: я не разбираюсь в таких деталях.
— Он оставил после себя много хороших вещей, — продолжила она, наблюдая за мной, затем поднялась и подошла к окну. — Разумеется, все очень популярны. Голубая рапсодия, конечно. Концерт в Ф., «Американец в Париже», но, право, он ничего не сочинял для скрипки!
Я взглянул на портал, где стоял нереальный Джугашвили, и решительно покачал головой:
— Неправда! Абсолютная неправда! Верно, я не знаток классической музыки, но немножко научился от вас, другой… Я часто слушал Гершвина. Его мелодии очень успокаивают. Считаю, я смогу даже насвистеть ее, подождите минуту!
Я прошелся по комнате, пытаясь вспомнить прекрасное журчащее вступление, где Найла так великолепно исполняла соло. Когда я попытался, мне стало ясно, что я ужасно сфальшивил, но подобную музыку трудно испортить, даже искаженная, она звучит великолепно!
Она нахмурилась:
— Я никогда не слышала такого, но это просто здорово!
И она поджала губы, пытаясь насвистеть сама.
А я наклонился к ней и поцеловал.
Она — меня.
Я был почти уверен в том, что она поцеловала меня. Я ощущал ее прекрасные мягкие и теплые губы, приоткрывшиеся перед моими, но не стал убеждаться в истинности… Краем кулака я резко ударил ее по затылку, так как делал раньше в секции дзюдо.
Сержант Найла Самбок рухнула, как скала…
Этот вид единоборства был для меня только теорией: исключая тренировки, я никогда не пользовался приемами дзюдо. И не хотел этого делать, хотя часть моего сознания с самого начала кричала, что моя одежда и костюм Найлы абсолютно неразличимы, за исключением зеленой повязки и карабина.
Когда она упала, я засомневался, что ударил Найлу не слишком сильно.
Но когда положил руку на знакомую грудь, то почувствовал отличную работу сердца и легких.
— Мне очень жаль, милая! — сказал я и прицепил ее повязку к своему рукаву. Подняв с пола карабин, я перекинул его через плечо и ушел не оглядываясь…
Семидесятитрехлетний Тимоти Мак-Гарен — швейцар «Лейк-Шор Тауэрс», где он открывает и закрывает двери с тех пор, как ушел на пенсию. Тимоти и отель были ровесниками, у обоих в прошлом десятилетия. Мак-Гарен ходил к лифту так часто, что мог делать это с закрытыми глазами или пятясь раком. Иногда, как сейчас, поддерживая двери для миссис Шпигель из 26-А, он так и поступал: спал и пятился спиной, нащупывая ногой нижнюю ступеньку. Только, казалось, все они испарились. Он потерял равновесие, попытался ухватиться за перила и упал в воду.