Нашествие квантовых котов
Шрифт:
— Но ведь Дуглас мог все разболтать! — запротестовал я. — Это мера предосторожности! Вы же сами приказали установить лимит знаний и мешать другим открыть существование паравремен.
Розенталь внимательно посмотрел на меня:
— Мы послали вас, чтобы достать нам Дугласа и спасти невольного эмигранта — сенатора. Никто не просил привозить еще четверых! Что вы будете делать с ними?
Так как у меня не было ответа, я прекратил разговор и подпустим к видеофону бизнесмена.
Когда я дошел до середины салона, я увидел двух других Домиников. Они жаждали поговорить со мной,
Стюардессы деловито вытаскивали из микроволновой печи пузыри яичницы-болтуньи, но когда я сказал: «В третий класс, пожалуйста!» — они не стали обсуждать, поскольку знали, что там находилось. Одна из них оторвалась на минуту от работы, впустила меня в лифт и отправила в брюхо лайнера.
Нижние отсеки использовались для самых различных целей. На некоторых авиалиниях располагаются бары или места третьего класса по сниженным ценам (они не пользуются особой популярностью). На трансконтинентальных линиях их употребляют для спальных отделений и специального назначения.
У нас и было особое назначение.
Даже более специальное, чем подразумевается всегда, когда перевозят преступников. Здесь были не заключенные, а всего лишь: пара фэбээровцев из Тау и их Лари Дуглас, который совершил не такие преступления, о которых пекутся в нашем мире. Здесь находился наш собственный Лари Дуглас, чей статус был очень туманен… Шпик, сидевший и читавший журнал, был обычной страховкой.
Я вышел из лифта в отделение, рассчитанное на тридцать человек — там было очень просторно. Фэбээровка и ее антропоид сидели в дальнем углу и о чем-то перешептывались. Сказать по правде, шептала женщина, а боксер покорно и почтительно слушал. Неподалеку сидел их Лари Дуглас, тоскливо ожидавший приглашения к разговору. Наш Лари Дуглас находился в первом ряду и изображал безнадежность, опустив голову. Он не поднимал глаз, но я думал, он заметил мое появление.
Я посмотрел на доктора Дугласа. До чего он дошел! Мы узнали, что он работал над квантовым прыжком и перешел от болтовни к делу… Мы решали, что с ним делать. Меня послали за ним. Первым моим порывом было послать ему пару ласковых в задницу, как стае бешеных волков. Это представлялось привлекательной идеей.
Хоть я и не произнес это вслух, Лоуренс поднял голову и захныкал:
— Я не виноват, Дом! Они пытали меня!
Я с удивлением услышал контральто смеха из глубины купе: фэбээровка услышала нас и рассмеялась. Похоже, она уже слышала эту песенку раньше.
— Это правда! — отчаянно крикнул он. — В любом случае, здесь есть и ваша вина, Дом!
Меня это обидело. Я хотел было спорить, на что это он так намекает, но Дуглас опередил:
— Вы могли это прекратить! Почему не высвободили меня из плена? Почему не следили за мной?
Вот наглец! Это же было в самые первые дни проекта, задолго до того, как мы нашли ресурсы для создания новой модификации портала и глаз.
— Потому что не могли! — огрызнулся я.
Он метнул быстрый мятежный взгляд.
В разговор влез горилла:
— Что вы собираетесь с нами делать? — проворчал он.
Женщина из ФБР молчала. Это было все равно что слышать говорящую куклу во время отсутствия хозяина.
Я
— Как юрист, — загремел он, удивив еще больше, — я заявляю, что вы нарушили гражданские права! Вы незаконно арестовали нас, не объяснили наши права и не предъявили обвинения, вы не даете нам возможность проконсультироваться с адвокатом!
— Вы же сами только что сказали, что вы юрист! — возразил я.
— Даже юрист имеет право на адвоката! — виртуозно выкрутился он.
Я, обезоруженный, взглянул на женщину:
— Этот болван в самом деле юрист?
Она улыбнулась и пожала плечами:
— Так он сказал, когда пришел к нам в Бюро. Лично я думаю, что он купил этот диплом в тюряге! В любом случае, как насчет этого?
— Насчет чего?
— Что вы думаете с нами делать? — вежливо уточнила она. — Поскольку, любезнейший, Мо прав! У вас должно быть какое-то подобие законов, и я держу пари, что вы нарушили целую кучу!
Она была весьма наблюдательна! Я попробовал увильнуть от ответа.
— А что бы сделали вы? — поинтересовался я.
— Я? — она ухмыльнулась. — У меня есть большие бабки, и я уладила бы проблемы каталажки с судьей.
Это вовсе не казалось неосуществимым. Я стал подумывать о том, не дать ли им на самом деле хорошего адвоката и нескольких «себе» самому? Я не готовился к вещам подобного рода, когда нанимался на этот проект.
Все это было слишком несправедливо! Я видел синяки на теле Ники Де Сота и слышал, что творила с ним эта парочка. Гражданские права? Да какими, к черту, гражданскими правами они наградили его?
И вдобавок ко всему в их времени они были не преступниками, а самим Законом!
Я медленно проговорил:
— Полагаю, вы еще не знаете, с чем столкнулись!
— Так объясните нам!
Я заколебался. Потом подошел к линии внутренней связи и вызвал стюардессу.
— Не могли бы вы позвать сюда джентльменов с 22-Эй и 22-Эф? И кстати, как там с завтраком?
Видеть себя со стороны ужасно противно, но мне приходилось терпеть, когда я заглядывал в иные паравремена. Однако меня тошнило и тогда, когда я не находил в них Доминика (иногда попадались абсолютно пустые миры, но мне не хотелось бы вспоминать о них).
Еще труднее было видеть миры, где я ошибался или поступал правильно, но по-разному. Не могу сказать, что неправильно поступил сенатор Дом: даже в грязной одежде другого размера и разжевывавший подозрительную бурую мешанину, он выглядел довольным своей жизнью.
Ну, а другой?
Конечно, его нельзя назвать счастливчиком. Добавьте еще мятый костюм и брюки. (Представьте, и это в августе!) Вся его жизнь была не очень удачной. Сейчас Ники выглядел угрюмым.
И мне было больно смотреть на этого бедолагу. Когда пульсир взлетел, он был ошарашен: закрыв глаза. Де Сота вжался в кресло так, словно готов был провалиться внутрь. Когда мы полетели со скоростью восемьсот километров в час, я был уверен, что здесь уйма страдавших морской боленью, и не мог сердиться на него. Он никогда раньше не летал на пульсире, и даже на неуклюжих поршневых моржах их времени Ники летал нечасто.