Нашествие квантовых котов
Шрифт:
— Вы сорвете на этом куш! — я улыбнулся.
— Верно, лет через пять…
— Через пять лет, — сказал я, — мы приберем к рукам Сан-Диего! Там хватит места. Не говоря уж о теплом климате.
Мадиган задумался и сказал:
— А вы знаете, я никогда не хотел жить в Калифорнии. — Мне необходим Лос-Анджелес…
— Лос-Анджелес? Кто его восстановит? — Я взглянул на часы. — Герби, у вас хорошо подвешен язык, но полет не ждет, а у меня еще несколько дел! Можно одолжить пару сухих башмаков и, если не жалко, плащ?
Вестибюль отеля был чист и пустынен. Через центры перемещения Нью-Йорка прошло
Я не медлил. Вначале воспользовался общим терминалом, ввел нужные данные и получил адрес. Выяснив у соседа, как попасть в Ривер-Сайд, я понял, что могу поймать такси. Только тут я подумал, что мне нечем расплатиться за проезд. Или за что-нибудь еще.
— Я могу расплатиться калифорнийской кредитной карточкой? — спросил я, а он попытался не рассмеяться. — Если вы нуждаетесь в наличных, в вестибюле денежный автомат. Стоит вам только сунуть карточку, он, вероятно, позаботится о вас.
Так я и сделал. С помощью двух наблюдателей, конечно. Автомат выплюнул две дюжины шестнадцатидолларовых банкнот. Я схватил их и убежал прочь. Провинциал в большом городе! Некоторые вещи не меняются.
В такси я получше рассмотрел необычные деньги. Действительно, неудобно использовать карточки для мелких вещей, или даже таких крупных, как торговля с независимыми общинами Лола Алто и Санта-Барбара, или субботней игры в покер. Банкноты имели интересную окраску: зеленовато-золотые и черные с одной стороны, золотые и алые — с другой. Числа, разумеется, в двоичной системе. Деньги были сделаны не на банкнотной бумаге, которую я видел в своей предыдущей жизни, а на чем-то вроде шелка (я потрогал уголок — определенно, их трудней оторвать). Но все это очень похоже на деньги. С одной стороны портрет Эндрю Джексона, а с другой — Белый Дом (это была не гравюра на стали, а голограмма). Покрутив банкноты в руках, я заметил, как перспектива слегка изменилась, вокруг изображений засияли иные цвета: красный, белый и голубой за Джексоном и разноцветная радуга над Белым Домом. На банкнотах напечатано название типографии: предприятие в Филадельфии. В первое время я даже не знал, что там было. И сделал для себя пометку — на следующей встрече совета я внесу предложение, чтобы и мы напечатали для себя такие же. Такси тем временем тряслось по рытвинам и треснувшему цементу Бродвея.
Затем мы очутились на Ривер-Сайд, я расплатился с водителем и огляделся по сторонам. Текла чистая и приятная река. Это Гудзон. В стороне Джерси на скалах выросли большие деревья, но я не видел моста Джорджа Вашингтона (и предположил, что он не был построен). Но жилой дом, к которому я подошел, был в отличном состоянии: пол из чистого кафеля и стекла в окнах. Поднимаясь на шестой этаж, я услышал шум мотора и понял, что лифт работает. Когда я добрался до квартиры 6-Си и постучал в дверь, она тут же открылась. Вот только человек, открывший дверь, был не тем, кого я рассчитывал увидеть. Это был сенатор.
— Ники! — воскликнул он. — Эй, Найла! Это Ники Де Сота! Приди сюда и поздоровайся!
Затем явилась она — милая и счастливая, очень похожая на ту, которую я искал (ведь я тоже был похож на сенатора), почти похожая, это легко заметить во время рукопожатия. Я зашел к ним, и мы пили более чем настоящий
Очень печально, что это была не та Найла.
Но они подсказали, где настоящая. И спустя двадцать минут я уже торопился туда. В столичный музей искусства. Не более чем в двух минутах ходьбы от того места, где приземлился мой блимп.
Сенатор и его Найла были удивлены, увидев меня. Найла-Без-Пальцев удивилась еще больше. Она была поражена и держалась настороженно.
— Все, что было дома, кончено! — сразу же предупредила Христоф. — Если вы сердитесь на меня, я вас не осуждаю, но и не извиняюсь!
— Я вовсе не сержусь на вас! — сказал я. — А просто хотел пригласить на ужин… может быть, в тот ресторан в парке, среди деревьев?
— Ну что вы, я не могу себе этого позволить!
— Зато я могу! Прогуляемся? Я хочу заодно взглянуть, загружают ли мой блимп.
И мы пошли. Я показал Найле, как грузят по частям тракторы коробка за коробкой, базу данных для наших машин (все это в обмен на продукты). А она рассказывала мне о работе в музее. Это не работа по искусству, сразу же предупредила Найла, но это хорошая работа. К счастью, говорила она, перед войной построили новое хранилище. Поэтому многие из уникальных экспонатов прекрасно сохранились и находятся в хорошем состоянии. Но вот выставленные вещи, особенно картины, никто не умеет реставрировать. Но экспонаты опрыскали, уничтожив плесень, высушили и собрали все чешуйки краски, упавшие на пол. В один прекрасный день кто-нибудь положит их на место.
— Я и не подозревал, что вы так интересуетесь искусством! — Я зашел с Найлой в ресторан. Аромат был просто изумительный, ресторан находился рядом с рынком и получал оттуда самые свежие продукты.
— Полагаю, — заметила она, — вы знаете про меня совсем немного, разве не так? Вполне вероятно, я этого и добиваюсь! Вы будете бояться меня еще больше!
Я пропустил ее вперед. Мы сели за столик, у нас приняли тут же заказ. Начали с авокадо, набитых мясом крабов (крабы поставлялись прямо из Гудзона, а авокадо были моими, абсолютно свежими и безупречными).
— Работа, конечно, хорошая! — сказал я. — Но, полагаю, в этом пока не очень-то и нуждаются, верно? Я имею в виду картины. Но другие вещи… когда мы проходили, я видел обелиск Клеопатры. С ним ничего не случится, раз он так сохранился.
Обелиск лежал на земле и в нескольких местах был разрушен от падения. Тысячелетиями он хранился в Египте, но несколько десятилетий в Нью-Йорк-Сити сделали свое дело.
Найла выскребла остатки мяса из авокадо и взглянула на меня:
— Ну и…
— Да так, мне просто интересно, может быть, вас интересует другая работа? Не по специальности, конечно… здесь не очень-то по линии тайной полиции. Как вам понравится дирижировать оркестром?
Найла отложила вилку:
— Дириж… оркес?.. Вот дерьмо! Ники, какого черта вы говорите об этом?
— Зовите меня Домиником, хорошо? — Я забыл, что она сквернословила. Возможно, Найла просто привыкла к этому, многие только прикидываются такими.
— Ну… тогда, Доминик. Что вы задумали? Я никогда не дирижировала оркестром!
— И не хотели играть на скрипке?
— Я играла! — инстинктивно она спрятала ругана коленях.
— Теперь это невозможно, верно? — Я кивнул. — Понимаю! Но ведь это не помеха, чтобы управлять другими музыкантами?