Наши дети
Шрифт:
– Люблю тебя, -сказал я Оксане и льстиво добавил: -Кормилица ты наша.
– Ну тебя, -ответила она.
– Иди лучше усики колесом завивай, крысиный модельер.
Но я видел, что она улыбнулась. Улыбка любимой женщины стоит дороже чем все сокровища мира, но получить её порой можно сказав всего лишь несколько слов. Такова таинственная магия истиной любви.
Между тем парад продолжался и смотреть его с шоколадной трубочкой за щекой и хлопушкой в руках значительно веселее чем без оных.
Первыми прошли похожие на крабов шагающие платформы с шестью ногами-присосками. Такие платформы лучшие друзья космических пехотинцев. Они манёврены и вертлявы, пройдут везде,
Следом за крабообразными платформами шла сверхтяжёлая пехота. Вроде немного – три ряда, в каждом по девять человек, но из-за размера скафандров-доспехов они надолго перегородили всю улицу. Казалось, будто идут не живые люди, а легендарные великаны. Их ещё называют живыми танками. Ходят слухи, что внутри этих доспехов восприятие принесено в жертву защите и облачённый в них боец почти ничего не видит. Есть даже анекдот: у сверхтяжёлой пехоты слабые сенсоры, но это проблема не самих пехотинцев, а тех, кто попадётся им на пути.
Следом за сверхтяжёлой пехотой прошли потоком разнообразные киберы – инженерные, дроны помощники, дроны-разведчики и так далее. Некоторые из них, особенно вечно стремящиеся к уменьшению размеров дроны-разведчики, были размером с сжатый кулак, не больше. Но все они необходимые помощники на поле боя. Без помощи десятка другого дронов и киберов космический пехотинец лишь простая цель и в современном сражении ему долго не выжить.
За киберами шли их хозяева – космические пехотинцы. Все, как на подбор, здоровые ребята с крепкой спиной и идеально белыми зубами. Глядя на них, невольно задумываешься о том, что может быть и правда есть крупица истины в извечных рассуждениях Нила Полански о превосходстве лунар над землянами-грязеедами. Имманентном превосходстве – как он любил подчёркивать.
За пехотинцами двигались два крайне необычных кибера. Непохожие ни на какую другую модель они напоминали гигантских металлических многоножек длинной чуть больше роста человека, а шириной где-то сантиметров сорок, может быть пятьдесят – из-за множества мельтешащих ножек было сложно разобрать. Выглядели эти штуки весьма грозно, словно ленты живого метала. Вот одна из них как бы встаёт – поднимает верхнюю часть на уровень головы человека, опираясь на нижнюю и грозно водит ею туда и сюда, словно оглядывает толпу собравшихся на парад гражданских. Вот другая металлическая лента на ножках резко прыгает вверх на пару метров и приземляется точно на своё место, не нарушая движение других участников парада. Комментаторы радостно захлёбываются: -Вы видите малых боевых киберов предоставленных нам нашими космическими друзьями в войне против Земли! Каждая такая малышка вооружена перезаряжаемым лазерным орудием сравнимым по мощности со среднетяжёлым стационарным лазером. В ближнем бою использует мономолекулярные клинки способные прорезать самую прочную броню. Может пролезть в любую щель. Передвигаться по всем типам поверхности включая потолок. Понимает естественный язык и самостоятельна в принятии решений. Граждане и гражданки свободной луны, перед вами ужас и страх космической пехоты землян – малые боевые киберы переданные нам космическими друзьями. Они прекрасно показали себя в бою!
Следом за техникой чужаков или, по крайней мере, того, что за неё выдавалось, следовала большая платформа на которой вылепленная из быстро застывающего пластика скульптура человека
Под радостные завывания комментаторов и крики толпы платформа со скульптурной композиций, где человек и чужой вместе избивали другого человека, проехала мимо.
Что-то оглушающе бамкнуло. Это Арктур, приветствуя платформу, не выдержал и хлопнул свою хлопушку прямо у меня под ухом.
Встревоженный громким звуком, а также общей суматохой парада заплакал и попросился домой маленький Ваня. Да и, честно говоря, я сам как-то перестал получать удовольствие от праздника, после этой платформы.
– Немедленно домой, -строго сказал я надувшемуся Арктуру.
– Но парад ведь ещё и наполовину не кончился! – возразил он.
– Видишь брат плачет, -сослался я на наиболее простую и понятную причину.
– Давай домой. Хватит, на праздновались уже.
В общем день закончился не слишком хорошо. Арктур дулся на то, что ему не дали досмотреть парад. Катя то и дело заводила разговор о крысе-альбиносе и как бы она ответственно за ним бы ухаживала. Ваня сначала уснул у меня руках, но стоило его положить дома в кроватку как туже проснулся и капризничал до самого вечера находя один повод за другим. Такое иногда бывает. И подобные дни, хотя и не частно, но иногда случаются.
Если бы я только знал, что это один из моих последних вечеров проведённых с семьёй, то я бы вёл себя по другому, попытался бы поговорить со среднем сыном, обнял и прижал бы к себе младшего и купил бы хоть крысу, хоть щенка, хоть даже мамонтёнка, старшей дочке – лишь бы только ещё один раз услащать её счастливый смех.
Смех дочерей – счастье отцов. Счастье которого всегда будет слишком мало.
Глава 9. Рядовой армии зла
Ребенок рождается с потребностью быть любимым, и в этом смысле всю жизнь остается ребенком.
Фрэнк Кюрк
Конечно, я слышал истории как людей хватали на улицах или в барах или магазинах, вписывали их данные в повестки, заставляли расписаться и силой отправляли на фронт. По сети гуляли множество различных видео, где стражи свободы гонятся за каким-нибудь потенциальным призывником ещё не осознавшем выпавшее ему счастье сдохнуть ради амбиций Нила Полански или крутят ему руки, силой затаскивая в мобиль. Почему-то я никогда не думал, что нечто подобное может произойти и со мной.
Я не солдат и ни разу в жизни не стрелял из гаусс-винтовки. Но всех имевших хоть какую-то подготовку выгребли уже давно и сейчас берут любого хотя бы условно подходящего по возрасту и не имеющего «брони». Здоровые-больные – без разницы. Чтобы восполнить огромные потери на фронте забирают любых, лишь бы могли самостоятельно одеть скафандр да хватало бы ума переключать режимы стрельбы в винтовке и отдавать приказы дроидам.
Моя «бронь» пропала вместе с работой. И то, что карательная машина принудительного призыва на фронт добралась до меня лишь спустя столько времени после потери работы можно считать большим чудом и крайне неэффективной работой администрации.