Наши души

Леденцов Иван

– Умные все стали! Всё сами знают!

Медсестра кивнула сменщице, бросив взгляд на Ивана:

– Утопленник утром из комы вышел.

В реанимации Иван жил… нет, не жил, скорее он обитал где-то между небом и землёй. Он видел и даже узнавал лица посетителей, но вместе с ними видел и слышал множество разных людей в других местах. Он слышал необычайно красивую музыку света, видел такую тонкую палитру красок, о которой и помыслить раньше не мог. Иван не умел различать реальности, но никакой нужды в этом не было: он спокойно общался со всеми родственниками – с живыми, с ранее ушедшими, – и его это

совсем не удивляло. В это же самое время он видел людей в других палатах больницы, свою квартиру, собаку, дачу и много всего ещё. Ему казалось, что он разговаривает со всеми, и в то же время слышал, как врач говорил Свете о том, что он никогда больше не сможет говорить, а будет простым овощем. «Интересно, я буду помидором или огурцом?» – равнодушно подумал Иван и тут же забыл об этом как о чём-то незначительном и неважном. Он видел разноцветные волшебные миры, полные счастья и гармонии, видел то, что было давно, то, что было во снах, и то, чего никогда не было. А может, и было, кто его разберёт? Все мысли происходили одновременно с действиями и были неотделимы друг от друга. Сейчас Иван видел сына.

Свесив вниз ноги, они сидели на крыше высокого здания и весело болтали:

– Петя, а если я сейчас вниз прыгну, то я полечу?

– Рождённый ползать летать не сможет! – Петя важно сложил руки на груди.

– Сам ты змеёныш, смотри! – расставив руки в стороны, Иван прыгнул вниз и проделал несколько воздушных кульбитов в воздухе.

Петя завис над крутящимся отцом и засмеялся:

– А что же спрашивал тогда, неуверенный ты мой папок? Здесь можно всё, если ты этого хочешь и веришь в это!

Иван резко взмыл вверх и сорвался штопор:

– А как не верить-то, сынок? Это же самая разреальнейшая реальная реальность! Хочешь, проверим? Вот смотри, я сейчас тебя ущипну, и ты заорёшь от боли!

Петя заорал, едва отец протянул к нему руку.

Иван захлебнулся от восторга:

– Вот видишь! Я же сказал, что это реальность!

– Ну, раз так, то я на самолёте от тебя улечу! – тут же под Петей появился огромный бумажный самолётик, быстро набирающий скорость.

– Ясненько. Где мой веник? Так вот же он! – обхватив ногами веник, Иван погнался за сыном.

– Папа, смотри, у твоего веника хвост растрепался! Как же ты меня на таком драндулете догонишь?

Иван обернулся – и правда, из веника вываливались, разлетаясь по ветру, большие пучки соломы. Через мгновение веник закашлял чёрным дымом и начал стремительно терять высоту. Иван подозрительно посмотрел в лицо поравнявшегося с ним сына:

– Ах, вот ты как значит!

– Это не я. Это всё ты сам! – раскрасневшийся Петя выпустил чувства наружу и заливался искренним смехом.

– Врёшь, не обманёшь! Отключаю двигатели и спокойно планирую на заправку!

Внизу показалась заправка. Едва Иван коснулся ногами земли, как к нему подбежало странное многорукое существо в оранжевой жилетке, с каждым взмахом рук которого в воздухе появлялись маленькие облачка в виде знаков вопроса. Эти знаки дрожали, сливались, росли и пульсировали, выражая крайнее возбуждение. Наконец, всей толпой они устремились к Ивану.

Иван:

– Полный веник, пожалуйста!

Две руки работника выстрелили далеко в сторону и притянули ящик со связанными пучками травы, которые

в одну секунду заполнили пустоты в хвостовом оперении летательного аппарата. Одна из рук дрогнула, родив большой вопросительный знак, другая с раскрытой ладонью зависла перед Иваном. Иван похлопал по пустым карманам и сконфуженно уставился на сына.

Петя:

– Ну, папа, у тебя разве нет ничего? Оранжевожилетчатые руколёты сладкое любят.

Тут же Иван обнаружил висящую на плече малюсенькую сумочку и достал из неё огромный торт. Торт плавно опустился на протянутую ладонь мигающего от непередаваемого счастья руколёта. Махнув всеми своими руками в воздухе, он тут же исчез вместе со своей заправкой, оставив на прощание кучку радостных смайликов. Улыбающиеся, возбуждённые, подмигивающие, они окружили Ивана и, дурачась и гримасничая, закружили его в хороводе.

– Поплясали и хватит! – Иван быстро запрыгнул на веник и взмыл вверх, оставляя за собой белый спиралевидный след из облаков.

– Эй, эй, так нечестно! – Петя засуетился у своего бумажного самолёта.

– Догоняй, сынуля! – успел крикнуть Иван, наскочил грудью на что-то твёрдое, закружился на месте и оказался в темноте…

…Несколько бесконечно длинных дней лениво проползли мимо больничной койки, не оставив ни малейшего следа. Света, по обыкновению этого времени суток, сидела на табурете возле кровати мужа:

– Ну, что, проснулся? Давай я тебе книгу почитаю. Иван округлил глаза, наигранно выпятил нижнюю губу и обнял сына: «Почему мне? Нам с Петей почитай, он же рядом сидит, думаешь, не услышит? – слегка приоткрытые губы на бесстрастном лице лежащего не пропустили ни звука. – Только интересную читай, а то обидимся и улетим от тебя на небо, да, Петя?»

Петя с грустью в голосе: «Останемся. Я люблю мамины книжки слушать».

Света невольно заплакала, открывая книгу:

– Вот так я и Петеньке книжки читала!

К кровати потихоньку подошёл дежурный врач, хороший, добрый дядька, не очерствевший от своей работы:

– Света, Вы его особо не напрягайте. По смене передали, что ночью у него остановка два раза была, еле откачали. Думали – всё…

Света кивнула, попыталась прочесть первый слог, но не смогла. Ослабевшие руки уронили книгу на дрожащие колени:

– Что же ты, Ванечка… Куда ты торопишься… Где ты сейчас?

Бледное неподвижное лицо Ивана размылось, слившись с белоснежной подушкой, то ли от слёз жены, то ли проваливаясь в другой мир.

За длинным, грубо сколоченным из нестроганых досок столом пируют родные Ивану люди, а из-под стола то и дело раздаётся весёлый смех – там детишки устроили свой собственный праздник. Иван обвёл взглядом присутствующих и поймал себя на мысли, что кого-то из них он сам хоронил, а некоторые и сейчас живы, как и его родители, что сидят рядом с ним. Иван видел, как утром они приходили в больницу, но, несмотря на все уговоры, их не пустили в реанимацию, а теперь они сидели рядом со своими родителями, с родителями своих родителей, с ним самим и Петей. Всё было хорошо до тех пор, пока Иван не засомневался в реальности происходящего. Только он подумал, что всё это выглядит довольно странно, как стол со всеми родными поднялся вверх и поплыл далеко вперёд, а на его месте показалось бледное лицо жены: