Наши крылья растут вместе
Шрифт:
В дверь позвонили, но внутри ничего не дрогнуло. Лишь слабое волнение и боязнь увидеть ту, которую не видел уже много лет.
– Открой, сынок, это к тебе.
Сестры устремили на него взгляд и под их пристальное наблюдение, он прошел к двери, открывая ее.
Девушка не изменилась. Все те же большие карие глаза с любовью и обожанием смотрящие на него, волосы, от природы цвета воронова крыла, в этот раз слегка имели красный оттенок. Черты ее лица были чересчур правильными. Паула стала еще красивее. Теперь
Улыбка на ее лице при виде него дрогнула, а губы прошептали его имя.
Даниэль улыбнулся, открывая свои объятия для нее и девушка кинулась в них утопая в безумном счастье:
– Рад видеть тебя, Паула.
Он не солгал, он действительно рад был ее видеть. Она единственный человек, искренне любящий, тихий, спокойный, не перечащий ему ни в чем.
Он провел девушку к столу и отодвинул ей стул. Мать тут же начала порхать вокруг нее, предлагая еду. Но все внимание Паулы устремилось на Даниэля:
– Я видела тебя в новостях. Ты спас женщину и ее ребенка. Как это у вас, пилотов, называется?
– она задумалась.
– Сел на полосу меньше длинной.
Даниэль засмеялся, услышав несуразицу ее слов:
– Совершил посадку на полосу короче положенной.
– Да, - прошептала скромно Паула, но ее тихий голос, прервал бойкий тембр старшей сестры:
– Ты в Аликанте стал героем, мой дорогой братец. Кстати, - воскликнула она, тут же схватила ноутбук и ее пальцы быстро начали набирать на клавиатуре текст, - это я обнаружила на сайте авиакомпании Arabia Airline. Полюбуйтесь, мой брат- фотомодель.
Она развернула ноутбук к присутствующим и все взгляды устремились на экран. Даниэлю даже не надо было смотреть на это. Он прекрасно знал, что за фотография была на рекламной заставке- Оливия и он, мило улыбающиеся друг другу. Эта картина вновь пронеслась в его мозгу, вызывая странное желание, что бы ее никто не видел. Он тоже не хотел ее видеть. Ему хотелось закрыть глаза, но он всего лишь захлопнул ноутбук:
– Давай не сегодня, Сильвия.
– Почему?
– Удивилась она, - всем интересно.
Мать тут же пришла на помощь сыну, отвлекая всех накладыванием по тарелкам приготовленной едой и расспросами про жизнь в арабской стране, параллельно кидая недовольный взгляд на Сильвию:
– Расскажи, как ты живешь, Даниэль. Чем занимаешь в свободное время? Что интересного в твоем городе?
На секунду ему стало смешно, представив, что рисует их воображение про свободное время: неделю отдыха между рейсами. Они даже не догадываются, что иногда между рейсами у него несколько часов.
Паула внимательно слушала его, зачарованно смотря ему в глаза. Ее взгляд был открытым, любящим и Даниэль даже сделал паузу в своем рассказе, пытаясь насладиться ее глазами. Но у него ничего не получалось, он понимал, что просто сравнивает
Рассказывая о Дубае, Даниэль понимал настолько привык жить там, что уже вряд ли покинет его. А может этот город просто ассоциировался с созданием самого себя? Именно в Дубае сбылась его мечта. Именно этот город подарил широкие просторы неба, открыл путь в облака, проложил длинную взлетную полосу к заветной цели. Самый величественный в мире, самый красивый, самый богатый, самый непредсказуемый, в нем выживали сильнейшие, самые лучшие и Даниэль был одним из них. Другие не проходили отбор, этот город помимо красоты и величия, обладал жестокостью, отсеивая слабых.
Он замолчал, вспомнив, как вез Оливию по ночному Дубаю, он видел, как зачарованно она любовалась огнями высоких зданий. В тот момент это злило его. Он проклял все на свете, что предложил довезти ее до отеля... Который находился через дорогу... Он вез ее через весь город... Она влепила ему пощечину. Впервые в жизни женщина ударила его. Почему она не сделала это, когда он уложил ее на кровать в гостинице Рима? Может пощечина привела бы его сознание в порядок? Но она напротив- отрывала пуговицы с его рубашки, пытаясь добраться до его тела...
– Даниэль?
Голос Паулы заставил вернуться на землю. Сознание вернулось, а тело нет. Оно жило своей жизнью от его мозга.
– Я не хочу говорить о работе, - произнес он, беря чашку с кофе, пытаясь привести свое дыхание в норму. Оно тоже, видимо, не подвластно ему, - расскажи о себе. Где ты работаешь?
– В институте, как твоя мать, преподаю историю стран Европы. Сейчас занимаюсь изучением новой Англии. Ты был в Англии?
Даниэлю захотелось встать и уйти. Но он не мог этого сделать:
– Был, - сухо ответил он, - в Лондоне.
– Ой, как здорово!
– Она хлопнула в ладоши.
На секунду ему показалось, что она возьмет блокнот и ручку, попросит его рассказать подробности и будет записывать каждое слово.
– Но это опять моя работа, о которой я не хочу сейчас вспоминать.
И хотя Джина Паркер оставила только хорошие воспоминания, ему все-таки не хотелось сейчас думать о прошлом. Он приехал забыть, а получается каждый разговор ведет его обратно к воспоминаниям. Но самым важным было то, что он не сдержал слово, обещанное Джине. Он не позаботился о ее дочери, как она просила. Она доверила ему самое дорогое, что у нее есть, а он, мерзавец, воспользовался этим. Джон Паркер убил бы его за это, если был бы жив.