Наши крылья растут вместе
Шрифт:
– Добрый вечер, Старт, это 4-7-2, разрешите запуск.
– Запуск разрешаю, 4-7-2, - зашуршал голос диспетчера в наушниках.
– Запуск разрешен, капитан, - она посмотрела на Даниэля, и он подмигнул ей, вызвав улыбку на лице.
До взлетной полосы их разделяли метры, но эти метры они преодолевали слишком долго - трижды выходя на связь с диспетчером, ставя его в известность о каждом своем действии, о каждом движении. И эта была маленькая Цессна среди таких же маленьких самолетов, имеющая свою взлетную полосу в большом дубайском аэропорту. Но даже
– Взлет разрешаю.
– К взлету готов, - Даниэль говорил эти слова тысячи раз, но для Оливии они были сказаны впервые. Она схватилась за штурвал, не зная, что делать дальше. Она ничего не знала и это начало ее пугать, лишь набрав полную грудь воздуха и затаив дыхание.
– Ливи, я поведу сам самолет по полосе, но, когда наша скорость будет 55 узлов, ты плавным движением потянешь штурвал на себя. Плавно. Представь, что ...- Он замолчал, думая с чем сравнить ту плавность, с которой придется взлетать, - ты вытаскиваешь одну орхидею из целого букета роз.
Это единственное что пришло ему в голову и девушка удивленно на него посмотрела. Она никогда не взлетала, и она никогда не вынимала орхидею из тысячи роз, но это было потрясающее сравнение. Она бы сделала это плавно, что бы не поранить ее любимый цветок:
– Я поняла, - прошептала она и закусила нижнюю губу, вновь смотря в лобовое стекло на тонкие белые полоски на темном асфальте. Они медленно сменяли одну за другой. Медленно перерастало в быстро и теперь тонкие линии сливались в одну длинную.
– Скорость растет, параметры двигателя в норме.
Девушка не поняла, кому предназначались эти слова Даниэля: ей или диспетчеру, она продолжала следить за линиями, касаясь руками штурвала, боясь пропустить ту самую скорость.
Самолет ехал в точности, как машина, по дороге, но теперь приходило время создать ему крылья.
– Скорость 55 узлов, штурвал плавно на себя.
Затаив дыхание, Оливия представила букет из тысячи колючих роз и среди них одна орхидея. Красивый нежный цветок она легким движением руки потянула на себя. Нежно, чтобы не поранить его. Аккуратно и плавно, чтобы не пораниться самой.
Ощущение, когда тело стало легче, а впереди она не увидела сплошной линии, заставили ее сердце биться в дважды быстрее. Теперь в лобовое стекло она видела лишь небо:
– Господи! Я взлетела!
– Закричала она, не зная, что делать дальше, но Даниэль пришел ей на помощь, выравнивая самолет с линией естественного горизонта.
Шум от мотора, установленного впереди самолета, приглушал ее слух и голос. Здесь было ни так, как в кабине гигантского лайнера. Оливия испуганно посмотрела на Даниэля, боясь пропустить его следующую команду:
– Все в порядке, - кивнул он, - ты взлетела отлично. Может ты сменишь Марка, когда он станет капитаном и уйдет от нас?
Только теперь, слыша его слова, Оливия расслабилась. Она взлетела отлично. Это лучший комплимент от Даниэля Фернандеса предназначенный ей. Он даже предложил ей место рядом с собой. Это значит, что в ее крови течет
– Марка сменит мой сын, - она посмотрела в окно, все еще ощущая подъем, но уже отчетливо видя диск уходящего солнца, - если он захочет с тобой летать. В чем я не уверена.
Даниэль удивленно посмотрел на Оливию и одним движением руки перевел рукоятку закрылок в положение «убрать». Самолет тут же отреагировал, пикируя вниз и девушка, вскрикнув, схватилась за штурвал.
– На себя штурвал, - произнес он, видя ее испуганный вид, который вызвал улыбку на его лице. Им нельзя летать вместе, это определенно точно.
От неожиданности Оливия напрочь забыла про розы и орхидею, резко потянув штурвал на себя, ощущая, силу прижимающую ее к креслу. Она уже не видела линию горизонта. Лишь только редкие облака и синеву неба. Самолет задрал нос слишком сильно и понимая это, Оливия закрыла глаза и вскрикнула снова.
Затем ощущение невесомости тела заставило ее открыть глаза и увидеть вновь линию горизонта: Даниэль взял управление в свои руки, выравнивая самолет. Она облегченно выдохнула. Быть пилотом слишком сложно. Надо иметь крепкие нервы, которые у Даниэля видимо очень крепкие. Стальные. Ведь параллельно он вынужден терпеть ее саму.
– Все в порядке, - он улыбнулся, посмотрев в ее сторону, - это обычная реакция на отрицательный тангаж. Это нормально, ты человек, а не робот. Страх неотъемлемая часть первого полета и ...
– И я в надежных руках, - прошептала она, убирая руки от штурвала, передавая управление капитану и теперь чувствуя, что самолет летит ровно, плавно набирая высоту.
Его позитивные слова, его молниеносная реакция успокаивали лучше любого лекарства. Что бы окончательно забыть о неудачной попытке вывести самолет из отрицательного тангажа, Оливия посмотрела в окно на проносящиеся мимо тонкого облака. Сейчас закат окрашивал их в оранжевые цвета. И летя внутри них, девушке казалось, что она очутилась в сказочном королевстве, а они летят по узким улочкам мимо маленьких домиков, мимо гигантских дворцов.
Управлять маленькой Цессной для Даниэля было легче чем родным большим Аэрбасом. Она была настолько податливой, что ему пару раз хотелось перевернуть ее вверх тормашками. Смотреть на землю вниз головой. Он проделывал эти трюки тысячи раз, но сейчас боясь напугать ими Оливию. Он жалел ее нервы, видя ее напряжение и страх от неудачного выравнивания самолета.
– Максимальная высота три тысячи футов, - произнес он, отрывая ее внимание от вида на оранжевый пушистый город, - мы не можем подняться выше, но этого достаточно, что бы увидеть, как изменится небо во время заката. На самом деле, я сам впервые увижу его между облаков.