Наши крылья растут вместе
Шрифт:
Даниэль держал нос самолета параллельно земле до последних возможных секунд, нажимая на тормоза. Но так не бывает... Голос Карима в наушниках лишь мешал:
– Я больше не могу его держать, - прошептал Даниэль, - он не поддается. Он падает. Лучше это сделаю я.
– Отпускай плавно!
– крикнул Карим.
– 70 узлов, - Марк руками уперся о панель перед ним, ожидая удар.
– Хорошая скорость, чтобы прокатиться по полосе без шасси, - Даниэль плавно опустил нос и толчок заставил его упереться о бортовую панель. Силой его потянуло вперед, сдерживали лишь ремни
Он видел в окно лишь серый асфальт и слышал скрежет металла, который резал слух сильнее красной кнопки. В мыслях рисовалась картина, как двигатели волочатся по земле и взрываются, окутывая салон адским пеклом
– Что у меня с двигателями?
– Прокричал он Кариму.
Тот ответил лишь после короткой паузы, которая Даниэлю показалась бесконечной:
– Второй и третий касаются полосы, но искр я не вижу. Ты хорошо сбавил скорость перед посадкой. Я готовился к худшему.
– Отлично, - прошептал капитан, эта новость радовала, как и та, что они замедлились на столько, что скрежет умолк. За ним стих раздражающий сигнал красной кнопки. Самолет остановился быстрее, чем предполагал Даниэль.
Теперь надо было выводить людей за самое минимальное время. Его все еще пугали раскаленные двигатели.
– Экипажу начать эвакуацию, - спокойно произнес он в микрофон, давая понять людям, что все в порядке. Он прекрасно знал, что начнется паника, пассажиры будут давить друг друга, направляясь к аварийным выходам. Сейчас он не знал, есть ли травмы, но он точно был уверен, что будут.
– Боже!
– Крикнул Марк, перекрывая подачу топлива.
– Боже, Даниэль, мы сделали это!
– Да, - Даниэль расстегнул ремни, пытаясь встать, - но надо выводить пассажиров. Отключай все системы, я помогу людям в первом салоне.
Встать с кресла, который накренился под углом к земле стало проблемой. Даниэль руками опирался на панель перед ним, пытаясь сделать это. Но сложнее будет открыть тяжелую бронированную дверь из кокпита.
– Где Оливия? Это ее салон, - Марк начал выключать кнопки, но этот вопрос капитан оставил без ответа.
Даниэль наконец выбрался из кресла, толкнул дверь плечом со всей силой и вышел в салон. Звук от красной кнопки больше не закладывал уши, но теперь крики пассажиров создавали гораздо больше шума. Он впервые столкнулся с паникой людей, их голосов было сотни, они переплетались между собой разными звуками. Люди заполонили собой проход, и он ели пробрался к выходу, открывая дверь, вдыхая воздух свободы и выпуская долгожданный для них желтый выход на землю. На секунду он остолбенел от увиденного - носовая часть слишком близко к земле, аварийный трап волочился по ней. Можно спокойно по нему бежать, а не съезжать сидя.
– Съезжайте по одному, - скомандовал он, действуя по правилам, - женщины и дети в первую очередь. Ноги держите прямо.
Внизу слышались сирены и с каждой секундой их становилось больше, эти звуки радовали его. Он помогал людям садиться и толкал их, передавая в руки спасателям. Съезжать было сложно, это было видно, волнение зашкалило до предела:
– Боже, - прошептал он, боясь подумать, как высока от земли сейчас хвостовая часть их самолета.
Оливия первая подбежала к двери, открыла ее и выпустила надувной трап. Помедли
– Как же пассажиры смогут спуститься?
Никто и никогда не учил спускаться по крутым трапам, которые не касались земли. Она впервые увидела это, представив сколько жертв сейчас будет. Но выбора не было.
– Ноги вперед, - она толкнула первого пассажира, затем второго, они скатывались слишком быстро и желание покинуть самолет прибавляли скорость.
Люди падали внизу коленками на бетон, но адреналин заставлял их вставать и бежать дальше. Эвакуация началась раньше, чем подоспели спасатели... Сколько прошло времени? Оливия не следила за ним... Но им дано 90 секунд... Она с Ниной машинально толкали пассажиров, отпуская их на свободу.
Сирены машин и подоспевшие спасатели давали надежду на меньшие травмы. Теперь стало легче, надо просто передать пассажиров в их руки...
Оливия сидела на коленках возле входа, толкая пассажиров вниз. Колени истерлись в кровь, прядь волос выпала из прически, но она не обращала на это внимание, лишь временами убирая ее тыльной стороной руки со лба.
– Оливия, это был последний пассажир, - крикнула Нина, пытаясь перекричать вой сирен, - теперь ты, я помогу тебе.
– Нет!
– Ответ был прост. Оливия отрицательно замотала головой, - нет, я еще не все сделала... Сначала ты.
Пришло время бежать 73 метра по салону в носовую часть. Она решительно настроилась на это, не думая о том, что такая дорога опасна. Это противоречило инструкциям. Но она их столько уже нарушила.
– Живая ты ему нужнее, - Нина поняла ее мысли, выпихивая девушку к трапу, - не делай этого. Тобой управляют эмоции, сейчас не время для них. Ты сделаешь только хуже ему и себе.
Нина права, сейчас адреналин заставлял делать безумные вещи. И видимо, Даниэля тоже, раз он пошел на такое у всех на глазах, не думая о своей репутации. И он оставил кокпит... Он оставил Марка одного... Ради трех слов для нее...
– Ты права, - сухо прошептала девушка и ступила ногами на трап. Внизу уже ждали спасатели, протягивая руки и предлагая спасение. Она села и зажмурила глаза, чувствуя, как Нина толкнула ее. Внизу сильные руки подхватили ее, помогая встать на бетон.
– Бегите, мэм, в здание аэропорта, - громкий голос, прокричавший эти слова, заставил отбежать на холодную траву и оглянуться назад.
Оливия замерла, увидев страшную картину- нос самолета лежал на земле, его накренило так сильно, что двигатели касались темного бетона. Множество желтых трапов как гигантские лапы паука уродовали еще сильнее. Отвратительная картина красивого лайнера...
– О, Боже, - прошептала она сухими губами, не веря в то, что видит. Шум сигналов машин скорой помощи в вперемешку с криками бегущих людей лишь усугублял этот ужас.
Смотря на все это, не было сил двигаться, но Нина пришла на помощь, хватая за руку и отворачивая ее от самолета:
– Нет времени любоваться...
– Там Даниэль, - прошептала Оливия.
– Он обязан там быть... Он капитан...
Хотелось закрыть уши и не слышать этих слов. Стоять и ждать его здесь, но детский плач и женский крик машинально переключили внимание на себя: