Наши крылья растут вместе
Шрифт:
– Тебя поднять?
Только он мог спросить такое.
– Я похожа на инвалида?
Только она могла ответить так, вставая с кресла и понимая, что ее качает:
– Меня сейчас стошнит от твоих трюков.
– Я же терплю твои, - Даниэль надел пиджак, поправляя воротник рубашки. Патрик, одним ухом слушая их, тоже одел пиджак и фуражку, готовясь к выходу.
– Как я выгляжу?
– Прошептала Оливия, глядя как Даниэль взял свою фуражку:
– Как будто тебя сейчас стошнит.
– Значит, хорошо
Даниэль улыбнулся, слегка сощурив глаза и уже боясь любых ее действий. Он коснулся ее подбородка, рассматривая ее лицо. Девушка была бледна, но эти его движения тут же вызвали легкий румянец на ее щеках:
– Накрась губы этой отвратительной помадой.
Она коснулась пальцами губ, понимая, что от страха съела всю помаду. Может быть поэтому ее так тошнит.
Время еще позволяло даже посмотреться в зеркальце. Она накрасила губы и недовольно поморщилась. Он назвал помаду отвратительной? Он прав. Помада слишком яркая для нее, она ей тоже не нравилась.
Пока пилоты ждали Оливию возле выхода, Патрик произнес:
– Честно говоря, я испугался, думал нам конец. Ты молодец, капитан Фернандес, я рад, что пришлось лететь с тобой. Этот полет многому меня научил.
– Я же все рассчитал, неужели ты думал, что я буду рисковать нашими жизнями? Эту байку оставь для Оливии, она в них верит.
Патрик кивнул и тут же Оливия вышла к ним, вдыхая воздух полной грудью, закрыв глаза. Она переживала и нервничала- это было видно. Сегодня она много пережила, а впереди еще камеры и съемка. Даниэлю стало жаль ее, и он взял девушку за руку, ступая на трап, одновременно слыша щелканье камер.
Оливия улыбнулась широкой улыбкой, видя репортеров. Так ее учили, так говорил Мухаммед. И хоть улыбаться совсем не хотелось, она делала это. Чувствуя ладонь Даниэля, ей было спокойней. Уже второй раз он поддерживал ее.
Они втроем стояли на трапе возле самого большого в мире пассажирского нового лайнера и ждали пока репортеры вдоволь насладятся своей работой. Это было условие Мухаммеда. Вспышки камер ослепляли, хотелось закрыть глаза и отвернуться, но Оливия улыбалась, стоя посередине между двумя пилотами. Она помахала, слыша щелчки фотоаппаратов, все еще ощущая теплые пальцы Даниэля в своей руке. Всего миг и теплоты резко не стало - он разжал пальцы, отпуская ее, и прошептал:
– Надо спускаться.
На земле их уже ждали члены других экипажей, поздравляя, пожимая друг другу руки и восторженно комментируя посадку.
Репортеры не останавливались ни на секунду, снимали, постоянно щелкая кнопками камер. И среди этого щелканья внезапно прогремел залп фейерверка с такой силой, что Оливия просто вцепилась в Даниэля мертвой хваткой. Она не могла понять, где происходит это шоу и взглянув
– Ты всегда такая пугливая?
– Он буквально прокричал эти слова ей в ухо. Было слишком шумно что бы их шептать.
– Только после полета с тобой, - ответила она и вновь вздрогнула от нового залпа.
Даниэль еще крепче прижал ее к себе. Какого черта он делает это? Но оставив этот вопрос на потом, он посмотрел на темное небо, по которому рассыпались огни, летящие прямо на них. Слишком ярко. Слишком волнующе.
Репортеры резко перевели свои камеры в сторону, встречая самого главного человека авиакомпании Arabia Airline - Мухаммеда Шараф аль-Дина. Он неспешно шел окруженный свитой людей, гордо возвышаясь среди них.
Он шел к пилотам, любуюсь самолетами, и Даниэль разжал руки, отпуская Оливию из своих объятий.
Она резко почувствовала одиночество среди толпы, оглядываясь на Даниэля и видя, как к нему подходит Мухаммед.
– Мои самые лучшие пилоты, - представил он на камеру их, - капитан Дюпре, капитан Ларсен и капитан Фернандес Торрес. Они сделали просто невозможное, показывая свое мастерство и изобретальность. Браво пилотам!
Тут же микрофоны оказали возле них и посыпались миллионы вопросов. Перебивая друг друга, репортеры спрашивали о неожиданном развороте самолета, который едва не ударился крылом о полосу.
– Мы думали над этим маневром два дня, делая всевозможные расчеты.
– Произнес Даниэль, когда репортеры буквально навалились на него, - это было спланировано заранее. Пустой самолет является очень маневренным, однако меня пугали только его габариты. Но мы справились.
– Кажется, еще совсем недавно вы посадили такой же самолет на полосу короче положенной, - произнесла девушка в микрофон, которую Даниэль уже где-то видел, - как вам ощущения от сегодняшнего полета? Когда было страшнее: сегодня или в Коломбо?
Она поднесла микрофон к нему, но тут же новый залп фейерверка раздался грохотом.
– В Коломбо было страшнее, - он буквально прокричал эти слова, - но это моя работа, поэтому страх надо оставить позади и думать только о пассажирах. Что касается сегодняшних ощущений, то спросите об этом мою стюардессу, думаю она ответит больше.
Все устремили камеры на Оливию, которая стояла в двух шагах от них, молясь что бы ее ничего не спрашивали. Она была сыта репортерами после Коломбо. Но как только до ее слуха донеслись его слова, она устремила на него свой шокир