Наши мистики-сектанты. Александр Федорович Лабзин и его журнал "Сионский Вестник"

Дубровин Николай

Переходя от этих общих положений к частностям, мистики говорят, что недостаточно исповедовать Христа устами, но надобно иметь его в сердце; чтобы быть вполне религиозным, надо воспитать в себе внутреннего человека независимого от телесного, ибо дух и плоть — это свет и тьма, золото и грязь, жизнь и смерть.

Один из наиболее выдающихся наших государственных деятелей, блестящий питомец С.-Петербургской духовной академии, получивший богословское образование и отдавший дань идеям первой половины XIX века, граф M.М.Сперанский, под именем истинного христианина понимал человека, который, пройдя путь очищения и обновления, ищет соединиться с Христом и восприять его в себя так, чтоб Он в нем жил, действовал, располагал и управлял его мыслями, движением, волею, — словом, чтоб Христос был в нем и он во Христе.

«Вы признаетесь, — писал Сперанский епископу калужскому Феофилакту [20] ,

что внутренний сей путь весьма различен от внешнего, коему большая часть христиан ныне следуют. Я называю внешним путем сию нравственную религию, в которую стеснили мирские богословы учение божественное; я называю внешним путем сие обезображенное христианство, покрытое всеми цветами чувственного мира, соглашенное с политикой человеческих обществ, ласкающее плоти и страстям, или по крайней мере их не умерщвляющее; христианство слабое, уклончивое, самоугодливое, точно такое, каковы были люди, его образовавшие; христианство, которое одно почти теперь мы видим на земле, которое от языческого нравственного учения различно только словами, которое места трудные Св. Писания изъясняет тропами и фигурами и истинный их разум насилует тщательным разумом суемудрия. В сем христианстве самые обряды потеряли их истинный смысл и превратились в мертвую букву.

20

От 5-го сентября 1804 г., „В память графа M.М.Сперанского". Издание Императорской публичной библиотеки, стр. 373.

«Вы признаетесь, что переход от сего внешнего пути к внутреннему не близок, и на сем-то переходе должность пастырей есть поддержать, наставить, просветить и укрепить христиан благомыслящих».

Эти христиане признавали, что одним внешним исповеданием, одним внешним богослужением, внешней молитвою невозможно угодить Богу, так как ни отец, ни царь не будут довольны одними уверениями о покорности своих детей и подданных, если покорность эта не будет подтверждена делом. Христианство, говорят мистики, состоит не в частных добродетелях, а и того менее в наружном виде какой-нибудь одной добродетели, а состоит в общении, соединении, дружестве или связи внутренности нашей, нашего сердца с Господом нашим Иисусом Христом [21] .

21

„Сионский Вестник" 1806 г., ч. II, июнь, стр. 242.

Отрицая внешнюю обрядность, мистики считали установленные и совершаемые церковью таинства действиями мало значащими и ненужными. Причащаться можно всякою пищею, говорили они, но необходимо только принимать ее с мыслью, что в ней присутствует духовная телесность Христа. Таинство крещения было, в глазах мистиков, лишь обрядовым символом внутреннего крещения духом, а под покаянием они разумели простой процесс самоиспытания совести, сопровождаемый переменой жизни, после чего все грехи уничтожаются всеочищающей любовью Божией.

Эта вера в благость Творца, снисходительность Его к проступкам и протест против догматических и обрядовых требований внешней церкви увлекал в мистицизм людей самых противоположных религиозных убеждений. Указывая на пути к спасению, «на которых не было необходимости утруждать себя разными подвигами, добродетелями и обрядом, а достаточно было лишь предаваться спасительным размышлениям, в роде размышления о бесконечной любви Спасителя к грешному миру,— мистицизм оказывал особенно большую услугу тому роду людей, которые, с одной стороны, страшатся трудного религиозного подвига, а с другой боятся вечного наказания за грехи и желали бы насколько возможно дешевле застраховать себя от вечных мучений. Предаваясь, по совету мистиков, разным благочестивым размышлениям, эти люди не оставляли и обычных светских удовольствий, служили в одно и то же время двум господам и думали, что одинаково угождают обоим» [22] .

22

И.Катетов. „Граф M.М.Сперанский, как религиозный мыслитель" „Православный Собеседник", 1869 г., № 6, стр. 312.

По мнению мистиков, религия должна стоять выше всех условных правил церкви. Молясь, говорят они [23] , наружно о соединении всех, церковь «внутренне ищет покорения себе всех, себя величает, себя над всеми превозносит, осуждая всех прочих своих соперников. Собственно вера Христова не знает никаких разделений верующих от неверующих, ветхого человека от нового».

Мистики считали возможным утвердить всю жизнь человека на внутреннем, а не наружном взаимоотношении между Богом и человеком. Отсюда проявление в мистицизме религии независимой от внешней церкви, той религии, которую церковь, искаженная обрядностями,

не могла сохранить во всей ее чистоте.

23

„Сионский Вестник", 1817 г., т. VI, стр. 1.

Истинный мистицизм, — говорят его последователи, — есть сущность христианства, которое отвергает всякий фанатизм и признает только созерцательное состояние внутреннего человека.

«Сомнение и религия внешняя суть два пути к благочестию, говорит M.М.Сперанский [24] . Имев счастье пройти эти пути, находишься или, точнее, считаешь себя внутри храма, сознаешь, что есть религия внутренняя, богопочитание более чистое, и радуешься этому открытию. Рассматривая с некоторою строгостью сумму сведений, которыми обладаешь в этом состоянии, находишь, что все сводятся к одной истине, а именно к той, что Иисус Христос в нас.

24

„Русский Архив", 1870 г., стр. 180.

«Сообразно с этими степенями духовного совершенства, различаются три вида молитвы: молитва словесная, когда мы своими мыслями следим за чужими словами; умная — когда мы мысленно следии за собственными своими словами; чисто созерцательная — без слов. Такова молитва «Господи, помилуй!», которую называют молитвой духа, молитвой без образа, молитвой мистической [25] .

«Молитва самая совершенная, писал Сперанский дочери [26] , есть самая простейшая, а именно, чтоб сомкнув глазами, или утвердив их на одном предмете, многократно повторять в уме: «Господи, помилуй!» Но в состоянии созерцания и эта молитва прекращается. Огонь, раз возженный, горит сам собою и никому не известно, чем он питается. В этом и состоит тайна. Находишь вновь «Господи, помилуй!» в мыслях своих лишь в ту минуту, когда придешь в себя [27] . Сие состояние восточные отцы называют безмолвием, а западные — susреnsion des facult'es de l'amе [28] . И вот почему молитва сия именуется духовною. Она-то и есть молитва в духе и истине, а не то, что некоторые, впрочем, благочестивые люди под сим разумеют. Кратко: она состоит в отсутствии всего того, что называют каким-либо понятием, всего того, что есть дух Христов, ибо дух ни понятий, ни слов не имеет.

25

„Русский Архив", 1870 г., стр. 186.

26

„Русский Архив", 1868 г., стр. 1110.

27

Тоже, 1870 г., стр. 125.

28

Там же, стр. 201.

«Невидимые следы сей молитвы сокрыты во всех почти религиях, исключая тех, коих дух мира сего совершенно исказил и обезобразил: ею молятся в Индии и здесь в Саровской пустыне, ибо о Христе Иисусе несть ни иудей, ни еллин, но все нова тварь» [29] .

Но, ни вера, ни добрые дела еще не верх совершенства для мистика, если они не проникнуты идеей самозабвения и соединения с Богом всем сердцем и всею душою [30] .

29

Письмо M.М.Сперанского С.М.Броневскому от 13-го февраля 1818 г. из Пензы. „В память графа Сперанского". Изд. Имп. пуб. библиотеки, стр. 488.

30

„Духовный Вестник", 1862 г., т. II, 381.

«Каким образом, спрашивал M.М.Сперанский преосвященного Феофилакта [31] , можно любить Бога для себя, когда Он один именно и составляет то, что мы в самих себе любить можем, и что такое мы, чтобы ставить себя средоточием того самого начала, из коего мы происходим, коим движемся и есмы. Это все равно как бы хотеть обращать солнце вокруг угля, горящего в камине.

«Итак не унижайте понятия божественной любви, подчиняя ее мелкому самолюбию. He называйте даже любовью к Богу сию любовь своекорыстную, относящую все к личным нашим пользам. Любовь сия есть или смешение и игра слов, или идолопоклонство.

31

В письме от 20-го ноября 1805 г. „В память графа M.М.Сперанского". Изд. Имп. пуб. библиотеки, стр. 391—393.