Наши против
Шрифт:
Я сглотнула. А Киату ничего подобного не говорил… И никто ни разу, даже намёком, не звал меня замуж. А тут принц. Причём красивый такой, без коня, зато сам блондин. Я вздохнула. Как сказать в горящие и вдруг настоящие глаза парня, что моё сердце про него молчит? Нет, оно билось, но просто от запредельного смущения. А принц, кажется, ждал.
— Вы не расстраивайтесь, — вырвалось у меня, я подошла и погладила его по плечу. — Я никогда не мечтала стать мухаркой, только стихи писать. Я пока замуж не собираюсь… Простите, я вообще просто домой хочу. И Аню спасти.
Аридо поймал мою кисть и осторожно прикоснулся
— Я докажу вам, что люблю по-настоящему! Я помогу вам с тем и другим! Я знаю как.
Глава 25
Ректор джи Вареджио смотрел на оборванцев в застиранных одеждах, пятился и пытался вычислить, честные ли это граждане Дживайи или бандиты, коих за время шараханий по кустам острова он повидал немало. Руководитель местной академии не мог понять, отчего не работает джойя в его ухе, но за последние дни уж слишком много непонятного произошло с ним. Так что одной неприятностью меньше, одной больше. Кто считает?
Решив не рисковать, ректор затаился в бананасовых кустах, выжидая наступления ночи. Лодок на берегу стояло немало, все тщательно выкрашенные, привязанные к колышкам. Начало смеркаться, позади скользнула тень, и ректор испуганно вжался под широкий, как продолговатый зонт, лист бананаса. Проблемы ректора начались ещё в прошлом месяце, когда он не удержался и сыграл-таки в кругли на деньги. Ведь зарекался же не брать в руки круглей ещё в студенческую пору, ан нет. Азарт взял своё, и джи Вареджио проигрался в пух и прах. Несмотря на то, что игра шла среди уважаемых людей, никто не стал отговаривать его ставить на кон свой дом и шляпу Первопроходца в науке. Со шляпой было расставаться больно, да и супруга из дома съезжать никак не хотела. Кредиторы устроили скандал, и только советник Джоно пришёл на помощь, дав взаймы нужную сумму.
Ректор изнывал несколько дней, думая, как отдавать не только долг, но и проценты, и вдруг советник сам пришёл с предложением.
— Провидцы джопиши предрекают скорое появление дживы.
— О, нам шлёт благословение великое Око! — уныло обрадовался ректор.
— Око шлёт нам решение проблем, — сообщил советник. — Ведь вы помните, что источники магии на островах Гаргааса вот-вот будут исчерпаны, а его величество никак не примирится с королём Морны.
— Не понимаю, ваше сиятельство. Джива в любом случае будет сразу передана жрецам храма, и нас её прибытие мало коснётся.
— О нет, — хитро улыбнулся советник, — вас коснётся. Если вам ещё нужен ваш дом и ваша мухарка в нём с отпрысками, и чтобы ваши прочие забавы не привлекали магов порядка, вы можете всё довольно просто решить.
— Каким образом? — ректор почесал бородку. Его всегда раздражало, когда он, профессор и магистр, чего-то не понимал.
— Мне нужна помощь в том, чтобы джива не попала к жрецам, и уж тем более, на острова Шивайя, к другим дживам.
— Но, помилуйте, уважаемый советник, это ведь противоречит закону великого Ока! — испугался ректор.
— Где Око, а где мы, — проговорил Джоно. — Око подарило нам магию. Разве не наша первостепенная задача поддерживать знания, накопленные веками? Чем будет заниматься ваше заведение, если магии не станет?
Ректор
— Кому нужна простая химия вместо алхимии или физика вместо магизики? А что будут делать ваши любимые студенты факультета живых существ? Лягушек препарировать?!
— О, нет, только не это! — воскликнул ректор.
— Провидцы джопиши говорят, что джива явится из мира, где магия была уничтожена много цивилизаций назад, и этот мир прозябает в обычности и серости. Уж нет ли в этом некоего парадокса и намёка великого Ока? Мол, ваш мир тоже станет кубышкой без искры, если не предпримете вовремя меры.
— Разве может мир, населённый разумными существами, жить без магии? — поразился ректор. — Это же нонсенс.
— Увы и ах, — покачал головой советник. — Один из джопишей, известный настолько, что не буду называть его имени, увидел в сплетении звёзд другую вызывающую опасение новость. Оказывается, ещё один параллельный мир лишился магии совсем недавно.
— Это уже неприятный прецедент, — пробормотал ректор. — И очень опасный.
— Совершенно согласен. Что бы вы порекомендовали, джи Вареджио, если бы речь шла чисто о научном проекте на благо цивилизации?
— Я бы привязал дживу к нашему миру тёмным колдовством, — сразу нашёлся ректор, — но для начала нужно согласно древним трактатам приманить дживу к нам.
— Каким образом?
— Есть некий ритуал. Но вот кто пойдёт на такое преступление, как привязка?
— Есть один кандидат на примете, — усмехнулся советник Джоно. — Ваш бывший ученик, Киату Джикарне. Мы давно за ним наблюдаем.
— Джикарне? — ректор покачал головой. — Этот слишком свободолюбив и вольнодумен. Вы же помните, что он сделал тогда, во время внешних занятий студентов Храма науки? Его полагалось казнить сразу же! Только заступничество Аридо позволило Джикарне ходить по сей день с головой на плечах. А ведь я до сих пор с этим не согласен. И уговорить его сотрудничать с нами никому не удастся.
— У нас есть рычаги воздействия. Та же голова на плечах.
— Он мало ценит то, что имеет, — поджал губы ректор. — С другой стороны, он очень привязан к сводному брату. А тот ещё глупее и вольнодумнее, чем Киату.
— Откуда вам это известно? — удивился советник. — Уж не своя ли тайная полиция работает на вас?
— Куда мне до вас, ваше сиятельство! — зарделся от удовольствия ректор. — Скромные средства. Одни только знания. И пара-другая слухов…
— Зачем же вам знания о Киату Джикарне?
— Он недостойно наделён даром и должного применения ему не даст.
— А вы дадите? — ухмыльнулся советник.
— О да! — потёр пальцами бородку ректор. — Я жду шанса забрать у этого никчёмного молодого человека то, что не приносит пользу цивилизации.
— И есть ли такие шансы?
Ректор улыбнулся и промолчал. О тёмной стороне магии членам ордена тайного совета лучше не знать.
Затем они с советником разработали план, чудесный план… А теперь всё несётся в тар-тары с огромной скоростью. Девицы, которых прихватила с собой джива, вносили мятежные мысли в головы приличных мухарок. Ещё и недели не прошло, а повсюду стали появляться листовки и записочки с изображением лотоса — сакрального цветка женской свободы. Но это была половина беды. Главная проблема заключалась в его собственной критической ошибке.